Отряд
Шрифт:
– Господа офицеры, результаты разведки неудовлетворительные. Конкретных сведений нет, Роман Петрович, одни домыслы, – жёстко произнёс Павел Карлович.
На Ромку было жалко смотреть после этих слов, между тем Ренненкампф продолжил: «Проведём разведку боем, господа»!
Следующие два дня ушло на приведение отряда в порядок. Место для бивака было выбрано удачно. Вода в протекающей речке оказалась чистой. На огородах и полях селения осталось много всего, что пополнило рацион, как бойцов, так и лошадок. Казаки несли дозорную службу, в перерывах которой отъедались и отсыпались. Артиллеристы и пулемётчики совершенствовались в боевом применении
К обеду первого августа в Саньчжань подтянулись основные силы отряда в виде Сретенского резервного полка, Первой батареи Забайкальского артдивизиона и Шестой сотни амурцев. Наши силы с противником сравнялись, и можно было думать о прорыве обороны на перевале. Второго августа была проведена рекогносцировка с участием командиров всех прибывших частей и уточнены боевые задачи, а в ночь на третье августа войска выдвинулись против Хинганской позиции на расстояние две с половиной версты.
Как только рассвело, по сигналу трубачей, первыми в бой пошли два пехотных батальона и сотня нерчинцев, назначенные в обходную колонну по перелеску левого фланга обороны противника, где забайкальцы во время разведки с боем откатились назад, попав под перекрёстный огонь.
Едва первые ряды стрелков вошли в лес, все шестнадцать орудий дивизиона и три французских скорострелки открыли огонь по правому флангу противника. Во время разведки установили, что там, несмотря на скальный выступ, закрывающий оборону китайцев с этой стороны, есть узкая шагов на двести полоса, по которой может пройти конница. Надо только пробить брешь в обороне, чем сейчас и занимались артиллеристы, не жалея снарядов. По фронту, не дожидаясь окончания артподготовки, в наступление пошёл третий батальон стрелков, а слева от них в колонну по десять застыли пять сотен казаков с пиками, наконечники которых смотрели в яркое синее небо.
«Снимаю перед Ренненкампфом шляпу, точнее фуражку. Всё-таки не напрасной была та разведка боем. Удалось выяснить, где может пройти конница, а самое главное, как ловко генерал применил сегодня информацию о том, что китайцы, как и немцы в моём времени начинают воевать только после завтрака. Я за ужином офицеров штаба позавчера в шутливой форме пересказал то, что слышал от участников осады в Тяньцзине. По их словам китайские войска и ихэтуани начинали боевые действия чётко после завтрака, потом прерывались на обед, а заканчивали бой перед ужином. Ночью они, практически, не воевали, так как „ночь – это время духов“, – я оторвался от бинокля и скосил глаза на генерала, стоявшего метрах в пяти от меня и не отрывавшего глаз от поля боя. – Вот Павел Карлович и настоял на ночном переходе к месту атаки на перевал и начале боевых действий на рассвете. И, кажется, всё удается. Прозевали нас китайцы».
Пока я на пару секунд отвлёкся от поля боя, по сигналу в атаку пошла казачья колонна. Набирая скорость и растягивая строй, казаки опускали пики, готовясь, столкнутся с противником. Однако, тот сопротивления, практически, не оказывал. С его стороны раздавалась редкая ружейная стрельба, их орудия до сих пор молчали. А между тем казаки почти достигли первой линии обороны. Стрелки батальона, атакующие с фронта, с винтовками наперевес и примкнутыми штыками бежали вперёд, стараясь не отстать от станичников.
Артиллеристы полковника Шверина перенесли огонь орудий на вторую и третью линию обороны противника. В это время из леса на нашем правом фланге послышался многоголосый рёв и слитные
В бинокль стало видно, как из первой линии обороны началось массовое бегство китайских солдат. Многие были полураздетые и без оружия. Не прошло и часа, как всё было кончено. Противник оставил перевал. Мы выходили на оперативный простор, а Ренненкампф получал поздравления от офицеров штаба. И надо сказать заслуженные.
На вечернем совещании, когда были собраны трофеи, получена информация о наших потерях и противника, стало ясно, что взятие перевала Малого Хингана войдёт в учебники по тактике ведения боевых действий.
По докладу подполковника Ладыженского получалось, что против нашего отряда стоял пятитысячный отряд пехоты, практически все вооружённые винтовками Маузера, пятьсот всадников, снаряженных и обученных по европейским стандартам немецким офицерами инструкторами, шесть французских семидесятипятимиллиметровых орудий, двенадцать старинных медных пушек. Ещё около трех тысяч ихэтуаней-боксёров, вооружённых в основном холодным оружием. Три линии окопов в полный рост, защитные ряды из рогаток, защищённые ложементы для орудий.
Если сравнивать, то учитывая обученность наших войск, силы почти равные. Но… Потери… В ходе часового боя, не считая ещё часа преследования бегущих китайцев, мы в общей сложности потеряли двенадцать убитыми и пятьдесят раненными нижних чинов и только семь ранеными офицеров. И то трое из них останутся в строю. Потери китайцев были ужасными. Более двух с половиной тысяч убитых. И это никак в историческом анекдоте про Суворова, когда после очередной победы на вопрос штабного писаря: «Ваше высокопревосходительство, сколько турок указывать убитыми?» – Александр Васильевич ответил: «Чего их, басурман, жалеть, пиши больше!»
Здесь же «более» сказано Гавриилом Михайловичем было только из-за того, что подсчёт потерь противника ещё продолжался. Только недавно стало известно, что во время бегства с перевала были зарублены командующий китайским войсками генерал Чжан, его начальник штаба Джуй и другие офицеры штаба. В третьей линии обороны нашли павшего в бою племянника цицикарского цзяньцзюня – айгунского амбань-фына Фэн Сяна. Его нашли с саблей в руке и пробитой пикой грудью.
Захваченные трофеи заставляли довольно лыбиться не только казаков. Влюбившийся с первого взгляда во французские пушки Шверин заявил Ренненкампфу, что из девяти захваченных орудий организует образцовую батарею для летучего отряда. Благо снарядов к ним захватили много. Для уничтожения противника на открытой местности эти орудия с щитами для защиты прислуги, маневренностью и бешеной скорострельностью были просто идеальными. А для взятия городов в отряде необходима еще батарея наших четырехфунтовок.
Кроме Константина Константиновича, были довольны многие офицеры. В «кулуарных беседах» уже делили награды за захваченные орудия, знамёна и прочее, прочее. Один захваченный обоз с провиантом, боеприпасами, оружием составлял больше ста повозок. На поле боя подобрали почти полторы тысячи винтовок Маузера. Кучу всякого холодняка. Его просто никто не считал. Остро встал вопрос: «Что делать с этим добром»? Надо же преследовать противника, так как путь на Мерген [6] был открыт.
6
Мерген – современный Нуньцзян.