Отрывки
Шрифт:
Рассказ был напечатан в газете "Московский городской листок" (1847, № 8). В нем описана встреча автора с Ильей Лариным, отставным унтер-цейгвахтером, с которым он познакомился в Кишиневе. Вельтман рассказал в "Воспоминаниях о Бессарабии":
"Читателям "Евгения Онегина" известна фамилия Ларин. Ларин — родня Илье Ларину, походному пьяному шуту, который потешал нас в Кишиневе. Отставной унтер-цейгвахтер Илья Ларин, подобно Кохрену, был enjambeur [45]
45
бродяга (франц.).
И. П. Липранди писал: "Помню очень хорошо между Пушкиным и В. Ф. Раевским горячий спор <…> по поводу "Режь меня, жги меня" <…> спор этот порешил отставной фейерверкер Ларин (оригинал, отлично переданный Вельтманом), который обыкновенно жил у меня. Не понимая, о чем дело, и уже довольно попробовавший за ужином полынкового, потянул он эту песню "Ой жги, говори, рукавички барановые!" Эти последние слова превратили спор в хохот и обыкновенные с Лариным проказы" (там же, с 268).
Илья Ларин стал действующим лицом романа Вельтмана "Счастье — несчастье".
Фрагмент из рассказа напечатан в статье Ю. Акутина "У истоков Пушкинианы" ("Литературная газета", 1975, № 31).
Для нашего издания отобраны отрывки из "Ильи Ларина", в которых речь идет о кишиневской жизни.
Произведение опубликовано в № 1 журнала «Москвитянин» за 1848 г. Оно посвящено эпизоду из жизни семейства Варфоломей (см. прим. к отрывку из "Воспоминаний о Бессарабии"). Повествование основано на действительных фактах. Во время" пребывания в Кишипеве Пушкин бывал частым гостем в доме Варфоломея, посещал устраиваемые откупщиком вечера с танцами. Обычно его сопровождал В. П. Горчаков (см. прим. к отрывку из "Воспоминаний о Бессарабии"). Поэт писал ему:
Сижу я дома, как бездельник;Но ты, душа души моей,Узнай, что будет в понедельник,Что скажет нам Варфоломей.(В. П. Горчаков.
Воспоминание о Пушкине.–
"Пушкин в воспоминаниях
современников". <М>.), 1050,
Впоследствии Пушкин вспоминал "пестрый дом Варфоломея" в письме к, Ф. Ф. Вигелю из Одессы (22 октября — 4 ноября 1823 г.). Привлекла его внимание" Пульхерия Варфоломей, он занес ее в свой "донжуанский список". В том же письме к Ф. Ф. Вигелю Пушкин шутливо наказывал: "Пулхерии В<арфоломей> объявите за тайну, что я влюблен в нее без памяти <…>".
Горчаков вспоминал: "<…> шил в то время в Кишиневе известный своим гостеприимством Егор Кириллович Варфоломей, который, как говорится, жил открытым, домом, был богат или казался богатым, состоял на службе и был членом Верховного совета. Все это вместе взятое давало ему право на так называемое положение в свете. Знаем и помним, что гостеприимство Егора Кирилловича и радушие жены его> Марьи Дмитриевны постоянно сближало с ним многих. Мы с Пушкиным были постоянными их посетителями. Случалось ли нам заходить к Егору Кирилловичу утром, когда он возвращался из Верховного совета, Егор Кириллович непременно оставлял нас у себя обедать; зайдешь ли бывало вечером, так от ужина не отделаешься <…>" (там же, с. 203).
Живя широко, Варфоломей обнаружил, что дела его приходят в упадок и он близок к разорению. Варфоломей "был властный и жестокий откупщик, который безжалостно притеснял жителей" (Б. Л. Трубецкой. Пушкин в Молдавии. Кишинев, 1976, с. 48). Пытаясь спастись от краха, он принялся искать женихов для дочери и обратил свой взор на Пушкина и Горчакова. Этот комический эпизод из кишиневской жизни 1820-х годов Вельтман положил в основу рассказа "Два майора", выведя двух желаемых женихов под вымышленными именами Рамин и Кларин.
В 1824 г. Варфоломей окончательно разорился, был спят с ответственных должностей и затем лишился своего великолепного дома.
Роман был опубликован в 1863 г. как четвертый том эпопеи "Приключения, почерпнутые из моря житейского". Так как роман "Последний в роде и безродный" остался неизданным, то "Счастье — несчастье" до сих пор завершает известный цикл произведений о русской жизни 1840–1860 гг. Действие романа начинается и кончается в Бессарабии. На его страницах мы вновь встречаемся с лицами, уже знакомыми по «Страннику». Так, эпизод с капитаном Мнкулаем почти повторяет главу CCCVI первого романа Вельтмана.
"Библиотека для чтения" писала: "Собственно говоря, г. Вельтман не изменился нисколько, не устарел, как иногда бывает с писателями: все тот же юмор, та же внешняя занимательность событий, та же эксцентричность в изображении характеров, тот же фантастический, сказочный элемент в изображении сюжетов, та же легкость рассказа — а между тем новый роман г. Вельтмана почти невозможно читать без снисходительной улыбки" (1863, № 4, с. 110, 111).
"Русское слово" сочло нужным заявить: "Действительно, в былое время г. Вельтман принадлежал к числу если не капитальных, то по крайней мере очень остроумных писателей; бездна наблюдательности, неподдельный юмор, богатство воображения ставили произведения его на степень тех, которые читаются с истинным удовольствием. <…> Г. Вельтман, как и другие писатели его же периода, совершенно расходится с современными требованиями литературы; он точно не знает, что делается вокруг него…" (1803, № 4. Библиографический листок, с. 8, 9).