Отсчёт. Жатва
Шрифт:
– Дядь, а дядь. А вы-то что, один живёте? – перешла в наступление я. – Совсем-совсем один?
– Один, – крякнул Элой. – Лесничий я, вишь ли. Сеньор барон пусть и перестал в земельках этих охотиться, значится, и сеньорам чаровникам передал их, а наказа своего следить за угодьями не отменил, да. Голодный ты, Ришка, небось? Что же не взял в дорогу ничего, а? Ягодки клевать да порхать, как птички, это токмо девицы в высоких домах и могут. Мать-то хоть знает, что ты тут голубикой рубашку мараешь?
Вздрогнула и моргнула, опустив взгляд. И вправду – вся рубашка в сине-сиреневых пятнах. Что с рук ягодный сок
– Знает, – громко чихнула и вытерла нос рукавом. – Только я дверью хлопнул, когда уходил.
– Э-эей, молодо да зелено, – рассмеялся старик, – чего сгоряча не натворите! Больно тебе папашка всыпет? Я б на его месте всыпал, чтоб за околицу не глядел даже. Тц! Да не шугайся ты меня. Я ж не твой папаня, почто мне тебя ремнём лупить? Молодец ты, что за сестру беспокоишься, токмо лучше б матушкины нервы поберёг.
– А почему места эти недобрые? – сделала я большие глаза и дёрнула Элоя за подол зипуна. – У нас ничего такого не поговаривали, вот и сунулся сюда. Знал бы, даже за цветком не пошёл. Ежели я сгину, кто по хозяйству помогать тогда будет?
– Аи, да нигде не поговаривают. Строжайшая тайна то. Стали земли эти заселять, лет пять назад это было, целый хутор выстроили, сеньор барон денег не жалел. Тут-то гляди какие просторы, прямо туточки, за лесочком. А люди в одну ночь возьми – и пропади. Мальчишка там один жил, Иксарш, Икшей все его звали… С ним-то и спутал тебя, очень уж похож ты на него. Росточком-то точь-в-точь, волос такой же чёрный, да глаза у него голубые были. Напугал ты меня поначалу. А может, и хорошо, что не оказался ты Икшей. Призраков мне в этом лесу только не хватало!
Рассказ Элоя был не только увлекателен, но и полезен. Соскучившийся по внимательному слушателю старик охотно поведал обо всех новостях из Серых Мхов, странных распоряжениях барона, а ещё… с месяц назад в сторону «недобрых» мест проезжал караван с магами, да так там то ли сгинул, то ли остался изучать что-то – соваться в дела Владеющих лесничий не хотел, да и идти за ними было не то, чтобы не с руки, но и не платили ему за это. Захотели бы сеньоры маги, сразу бы, видать, сказали, если опасались за свои жизни. А если всё-таки сгинули, тогда что там старику делать, когда колдовство не помогло? От бабки Элой слышал, что в землях этих сила тёмная таится, вот туда сеньоры чародеи затем и ездят постоянно. Изучают что-то.
– И не жил там никто. А молодой барон воспротивился магам – сам-то он ни капельки дара не имеет, вот и обозлился на всю их братию, перестал пускать. Ишь, чо удумали, грил. Всё мотаются туда-сюда, целые телеги с собой возят! А зачем, почему – молча-а-ат, – протянул старик и хмыкнул. – Ну и издал указ, что переселенцам за так выстроит хозяйство, ежели таковы сыщутся. Токмо не вышло из затеи энтой ничего путного, целый хутор враз пропал. Из самой столицы приезжали чаровники, так и не сыскали ни следа, побродили по округе немного, погостили в баронском поместье да уехали восвояси. Неспроста это всё, ой неспроста. Хорошо вот, что ты ягоды пособирать остановился, а то ведь и разминуться могли, усвистал бы ты дальше, а я б ни сном ни духом, что кто-то туда направился.
Не могла не согласиться. Дёрнуло меня что-то вместо того, чтоб идти, как обычно, до темноты, устроиться
С разговорами и ворохом невесёлых мыслей не заметила, как дошли до избушки лесничего. Меня накормили мясной похлёбкой с сухарями, и видя, с какой жадностью я ем, Элой пообещал выдать в дорогу хлеба и баночку варенья для сестры, чтоб ей настроение поднять. Но только при условии, что больше без родительского благословления из дома ни ногой, особенно в такие опасные путешествия. А сестра обязательно поправится, в этом старик был уверен.
Одеяло Элой у меня выменял на новое – большое и тёплое взамен серого и драного. Завернувшись в подарок, я устроилась на лавке у печки, где сама не заметила, как уснула. И спала, как и несколько дней до этого, без сновидений.
(3)
Проснулась от звука скрипящих половиц. Когда открыла глаза, не сразу вспомнила, где нахожусь. Элой ничего не заметил и тихонечко накрывал на стол, напевая под нос весёлую мелодию, пока я за ним наблюдала. Ещё вчера он предупредил, что мне следует отоспаться, а посему побудки с первыми петухами не ждала.
У лесничего было при избушке целое хозяйство – и куры, и коза, и небольшой огородик. Старик по дороге к дому все уши о нём прожужжал, гордо выпячивая грудь и рассказывая, как двадцать лет назад начинал обживаться на этом месте. Я слушала вполуха и кивала, и только сейчас оценила, какое же это благо – тут и козье молоко в крынке, и болтушка из яиц, и печёные картофелины, и зелень. Наверное, не будь забит нос, проснулась бы и того раньше, на манящий запах.
Зажмурилась и потянулась стопами, боясь оказаться замеченной. Хорошо-то как!
До сего момента брела вперёд как-то неосознанно, думая о том, что как-нибудь всё само собой образуется, и я попаду домой совсем скоро. Идти куда глаза глядят на поверку оказалось не лучшей идеей – если бы не Элой, так бы и продолжила скитаться по лесу, перебиваясь голубикой с орехами. Долго бы так протянула? Вряд ли. А попадись на пути зверьё какое или разбойники?
– Дядь Элой, – села на лавке и завернулась в одеяло с головой. – Дядь Элой, а можно я у вас останусь, а?
И шмыгнула носом. Старик вздрогнул, повернулся ко мне и растянул улыбку до ушей.
– А-а, – протянул он и прищурился, – гляжу, проснулся ужель. Ну-с, милости просим к столу. Чем, как грится, богаты, тем и рады. А ты чегось, так в шапчёнке и спал? Жарко жешь!
– Так можно, дядь? – осипшим голосом выдавила я и снова шмыгнула.
– Ну чего ты, Риша? Тебя же дома ждут. Мамка твоя, сестрёнка. Отца боишься? Ну, поругается он, но не станет же тебя убивать? Ты ж за сестру боялся, вот и пошёл в такую даль. Это же не повод сбегать из дому, верно? Верно, я тебя спрашиваю, а? Ну-ну, реветь-то не надо! Ты ж парень, чего в слёзы сразу? Ну не прогоню же тебя прямо сейчас, в самом-то деле…