Отсчёт. Жатва
Шрифт:
«Не жмурься! Открой глаза. Ты сильнее».
Противно!.. Нет, голос был прав. Пускай трогают, пускай лапают, пускай усмехаются. Верят в своё превосходство. Мне не жалко. Не жалко! Суметь бы только…
«Смотри на лицо. Смотри. Ну, давай!»
Закусила внутреннюю сторону щеки – кажется, до крови – и открыла глаза. Спутанная тёмная борода, кривившиеся в победной ухмылке губы, сломанный не единожды нос, старый шрам на левой щеке – от скулы к подбородку – и небольшие мутные глаза. Пока я изучала преследователя, он ни разу не поднял взгляд на меня. Одна рука крепко держала за горло, но уже не душила, другая же задрала
«Не отрывай взгляд!»
Больно. Отвратительно. Усилием воли смогла не отвернуться, не заскулить и продолжила смотреть, как и велели. Может – нет, точно! – мне помогли пересилить себя. Да, так и было. Сама бы я точно не сумела.
«Поймай… видишь? Ну же! Я не смогу держать тебя в сознании вечно».
Что поймать? Кого поймать? От старания перед глазами заплясали ряды странных скрюченных знаков, чем-то напоминавших буквы, но – искажённые, не похожие ни на родной нитири, ни на знакомый хотя бы отдалённо коссэльт. Может, альяаритт?.. магические руны?.. А буквы ли это вообще?
Или это и есть то, что должна была видеть? Чем это может помочь?
«Сосредоточься на той, в форме змеи. Третьей слева. Пожелай или представь… преврати её в круг. Нет, не отвлекайся».
Змея, круг… третья слева?.. Рука бородача скользнула по внутренней стороне бедра, отчего тело содрогнулось. Одурманивающая тошнота поднялась от живота ко рту, из глаз сами собой брызнули слёзы.
«Не отвлекайся! То, что делают с тобой, не идёт ни в какое сравнение с тем, что будет. Если ты не справишься, конечно».
Ехидный смешок вызвал волну злости и негодования, сумев отвлечь. Я знала, что нужно было сделать, чтобы терзания и унижение прекратились. Змею – в круг… в круг! Представила ужа, старательно пытающегося укусить самого себя. Тени стали сгущаться, пока не превратились в непроглядную тьму, и остался только изогнутый символ – один из множества, – упрямо не желающий гнаться за своим хвостом.
«Ты же не последняя?» – деловито спросил голос. – «Ещё жертвы есть? А то, боюсь, помрёшь от натуги, и плакала моя надежда выбраться».
Судя по тону – не плакала! И это – помощь? Забавляется над несчастной девочкой, изверг. А вот мне!.. Нет, не стоило себя жалеть. Злость сейчас самое правильное чувство – сильное, едкое, отрезвляющее. Только так и смогу заставить эту змеюку свиться в кольцо, а не то впору реветь уже мне. Но злость эта будто бы была не совсем моей…
Потребовалось всего три удара сердца, и непослушный знак искривился, замкнулся и принял нужную форму. Моргнула – он уже пропал, а нависший надо мной мужчина стал заваливаться вперёд, подминая под себя. И ведь не похоже на продолжение «забавы». Хватка ослабла, мозолистая ладонь соскользнула с груди, и шумное сопение стихло. Зачем-то задержала дыхание и попыталась выбраться из плена. Удалось не сразу, но на поясе бородача нащупала охотничий нож. Пустила его в ход, как только неудавшийся насильник оказался на боку – в темноте нащупала лицо и вонзила лезвие под подбородок. Чтобы оно вошло по рукоять, пришлось навалиться всем телом.
О недопустимости происходящего не задумывалась – мыслей не было. Только опасение, как бы он не очнулся и не завершил начатое. Благодаря царившему непроглядному мраку сделать что-то подобное было легко, я не видела нанесённой раны, а кровь на пальцах
– Ты здесь? – шёпотом спросила я в пустоту, но и так ощущала – гири между ключиц больше не было, а вместе с ней и голоса.
С ударившим в нос запахом вернулась тошнота, и пришлось отползти подальше, вытирая руки о мох. Навалилась усталость, и появился соблазн свернуться калачиком и забыться сном. Тут-то и раздался свистящий вдох со стороны мертвеца, подействовавший лучше, чем ведро ледяной воды. Вцепилась в спасительный нож обеими руками и затаилась. Свист всё нарастал и нарастал, пока резко не оборвался, и со стороны мертвеца не раздались шорохи.
– Защэм сы сэсала эсо? – недоумевающе спросили из темноты.
И я закричала. Громко, в полный голос, с визгливыми нотками, как и подобает напуганной до смерти девчонке. Сбросила всё накопившееся, и легче стало. Страх никуда не делся, поэтому нож продолжала крепко сжимать, но неконтролируемая истерика отступила.
– Дура, – цыкнули на меня. – Связки-то почто попортила, а?
В голосе угадывались знакомые ехидные интонации. Неуверенно мотнув головой, я открыла рот.
– Ты?.. Вы?..
– Смотри-ка, с мозгами, оказывается, не так уж и плохо всё! – вовсю веселились в ответ. – Не думала же ты, что я продолжу довольствоваться только разумом? Тело, знаешь ли, лучше иметь в полноправном пользовании.
Захлопнула отвисшую челюсть и с трудом сглотнула. Спустя несколько ударов сердца я сумела совладать с собой и встать – желание отдохнуть отбило напрочь, вместо него опять заворочалась едкая злость. Полезное чувство, жаль, надолго его не хватало.
– И что теперь? – кашлянув, осведомилась я.
Раздался громкий щелчок пальцев, и сумрак отошёл, явив свету дело рук моих, отчего рот наполнился горькой слюной, меня сложило пополам и стошнило прямо на юбку чем-то кислым. Ухмыляющийся мерзавец стоял в стороне, демонстративно поглаживал двумя пальцами края уродливой раны и игрался, то смыкая их, то размыкая. Кровь больше не шла, но одного вида подтёков было достаточно.
– В смысле – что? – невинно захлопал глазами он. – Не знаю, как у тебя, а вот у меня на первом месте желание отыграться на тюремщиках вволю. Боюсь только, на все придуманные способы пыток не хватит времени. Даже с учётом тела, его у меня не так уж и много.
Закрыв глаза, он развернулся на пятках и вытянул руку вперёд, наугад выбирая направление. Странный способ, ну да ладно. Всё равно собиралась идти строго в противоположную сторону.
– Э, нет. Мы не так договаривались. Во-первых, без меня ты отсюда не выберешься. Во-вторых, ты мне ещё нужна.
Голос разительно отличался от того, что я слышала в голове, – более грубый и низкий. Сохранились только интонации. Я старалась не смотреть на мужчину, потому что при каждом взгляде становилось дурно. А ему, казалось, было забавно наблюдать за моей реакцией и вызывать всплески отрицательных эмоций. Питается он ими, что ли? Или намеренно злит, чтоб… Боги, боги, боги! Семеро, да за что же мне всё это? Что я здесь забыла? Что я наделала?.. Всхлипнула, отбросила нож в сторону и зарылась лицом в ладони. Ноги одеревенели и не слушались, но так даже хорошо – не рухнула на землю как подкошенная, а привалилась к дереву плечом, да так и осталась.