Отсекая лишнее
Шрифт:
— А, да, Илюша, что ты там говорил, — Юки пыталась выровнять голос и придать ему спокойствие, но удавалось ей это очень плохо.
— Что у вас там за военные действия??!
— А это?.. Ху!.. — короткий выдох, — да так, скажем… Ммм… В Хельге проснулся темперамент ее далеких предков. Крушит номер.
— Офигеть, ты живая?
— Как видишь. Ой, то есть слышишь, конечно. Да что она мне сделает? Я ожидала реакцию, но, чтобы такую…
— Ты ей сказала, что улетаешь со мной?
— Зришь в корень.
— Ай!.. Как недальновидно. Правильно, с одной стороны, но очень недальновидно. Надо было просто уйти вечером ко мне, а
— Ну, знаешь, это может в 40 лет начинаешь верить во всю эту ложь во спасение и тому подобное, я же считаю надо говорить людям правду, — она сделала небольшую паузу, — по мере сил.
— Ну да, а в 20 всем почему-то кажется, что сил у них немерено… Хотя, может в 20 оно так и есть.
В дверь на том конце сильно постучали.
— Как скажешь, о мудрейший. Короче жди, скоро приеду. Если эта бешенная сучка даст мне шанс хотя бы вещи собрать. Давай!
— Подожди! Ты уверена, что все будет нормально? Может я приеду?
— Ты? Зачем? Не надо. Сама справлюсь. Да и это наше такое, ну, понимаешь, между девочками… Ты тут все равно ничего не поймешь. Можешь только хуже сделать.
— Точно?
В дверь постучали еще раз. Потом Илья вздрогнул от двух чудовищных по громости ударов. Какие они были по силе — оставалось только фантазировать.
— Она что там, дверь ломает?! Может полицию вызвать?
— Да успокойся, говорю тебе еще раз, — Юки усмехнулась, — к тому же, я уверена, она и так уже едет.
Илья покачал головой и во второй раз изумился отваге маленькой азиатки. Первый раз он поразился ей, после рассказа Тагавы о ее разборках под дождем на стадионе в университете.
— Давай, дорогой, целую, я собираться! — Юки чмокнула в трубку и связь прервалась.
Немного ошалевший от драмы, разыгравшейся только что по телефону, Илья решил закурить. Ну а что тут еще прикажете делать? Прямо в номере — ничего страшного, не в первый же, в самом деле, раз! Сигарету он прикончил в три затяжки и абсолютно не заметил того факта, что она вообще когда-то была в его жизни. Стойте, погодите. «А оправданно ли, в принципе, так волноваться», — вопрошал мозг своего выпавшего из пространства логики и анализа хозяина.
«Ну вот опять он!» — подумал фрилансер, — «Почему всегда, когда я вот уже готов что-то почувствовать, всегда встревает этот?..»
Тут он осекся. А кто собственно? О ком это он сейчас? Кем был и является тот самый голос, так знакомый каждому из нас, который только что воззвал к рациональному в воспаленном тревогой за девушку сознании? Это я? То есть он? Илья Бельштейн, тот самый, настоящий и осознанный, мудрый, опытный и все понимающий? Может быть это только часть его? Тогда кто же тот первый, что при любом удобном случае перехватывает контроль, бьет тревогу, боится или гневается, другими словами, делает все те ненужные, бесконтрольные и бездумные действия, что чаще всего ведут тебя к краху, страданиям и/или сожалениям? Тоже ведь он, правильно — Илья Бельштейн? Или нет?.. А может есть кто-то еще? Или появился не так давно? Тот, кто видит все эти странные сны…
Полезный вопрос, думал Илья, бессознательно выуживая из пачки еще одну сигарету: так это зачем живет в нас эта верхоглядная, бесшабашная обезьяна?
Он задумчиво затянулся.
Одного было у этой обезьяны не отнять — она способна чувствовать.
«Хотя, чему я удивляюсь?», — горько подумал хакер, — «Я ведь сам всю свою жизнь затыкал ее и бил
«…Но ведь она сама сказала…»
— Да заткнись, ты уже, блядь! — выкрикнул Илья в воздух, — никуда и не еду уже…
Пальцы с тлеющим убийцей организма мелко затряслись. Остаток сигареты был добит буквально за две затяжки. И это помогло.
Мозг наполнился никотином. В голове его стало много, и молекулы зелья, осознав свою многочисленность, силу и власть, тут же вытравили все неудобные мысли из нейронов. Захотелось включить телевизор. В кончики пальцем убежала знакомая дрожь, ноги стали нетвердыми, а в голове медленно, тягуче закрутилось. Рука нашла пульт, экран напротив кровати ожил, загорелся на мгновение синим, а после показал картинку диктора новостей, с бесстрастным видом, монотонно сообщавшего что-то на местном языке. Илья переключать не стал, ему просто нужно было отвлечься от неудобных, болезненных мыслей.
За спиной диктора появилась первая картинка. На ней на белом фоне ледяной пустыни и синего неба в отдалении стояла буровая установка. А на переднем плане, и это было самое интересное, красовался мобильный ракетный комплекс, сами угадайте какой страны. Техника была явно на марше, потому что цилиндр со смертоносным содержимым был опущен и мирно покоился на базе приземистого военного грузовика.
Не нужно было обладать учеными степенями, чтобы понять об чем здесь шла речь. Смысла искать канал с русскими новостями не было, но можно было поискать что-нибудь на английском или, на худой конец, испанском. Со вторым у Ильи было, конечно, не в пример хуже, чем с первым, но разбирать смысл сказанного он мог вполне сносно. Однако хакер решил не переключаться и попробовать догадаться о смысле происходящего по картинкам и малочисленным словам исландского, о значении которых можно было отдаленно, но все же догадаться.
Диктор тем временем сказал еще несколько фраз, и картинка за его спиной сменилась. Теперь там с одной стороны был симпатичный японец в возрасте, а с другой дородный европеец с широкой толстой мордой в костюме синего оттенка. Картина происходящего сложилась, когда Бельштейн уловил из уст диктора слово с корнем «Рус». В принципе понятно было и без этого. То, что рядом с японцем был или российский чиновник, или кто-то из высшего менеджмента «АрктикГаза» было видно невооруженным глазом. Толстые, безучастные морды родных чинуш угадывались интуитивно. Диктор продолжал говорить, пара людей в дорогих костюмах покрасовалась на экране еще какое-то время, а затем сюжет сменился в очередной раз: теперь в кадре показывали одного лишь японца. Внизу местным интересным алфавитом с кое-где, странными архаичными символами было подписано: «Кенши Тагава».
«Так, ну это тоже допустим понятно», — подумал про себя Илья. Смутные подозрения шевельнулись в его душе.
Паззл складывался, и складывался пугающе быстро. Вот он уже и летит в Японию, но что дальше? В реальности и системности пьесы, что разыгрывалась вокруг, он уже давно не сомневался, но все ещё продолжал цепляться за парадигму контроля над собой и своими действиями. Но так ли оно было на самом деле? Серьезные сомнения терзали хакера по этому поводу. Аксиом и фактов словно бы совсем не осталось, истинность и незыблемость вещей прямо на глазах оборачивалась эфемерными фантазмами.