Отшельник. Его девочка
Шрифт:
Одна ошибка — и он сотрет меня в порошок.
Я и сейчас боюсь, что не смогу от него скрыться. Давыдов меня в покое не оставит. Следить за мной будет. Я всегда буду у него на прицеле.
— Дарина? — голос Жени врезается в сознание, и я поднимаю на нее опустошенный взгляд.
Сестра Давыдова мягко улыбается и проходит под крышу.
На ней желтый дождевик и резиновые сапожки красного цвета.
— Ты решила уехать, да? — спрашивает Женя, присаживаясь рядом со мной.
— Да.
— Испугалась? —
Я стискиваю челюсти и отрицательно качаю головой.
— Ты подумай, Дарина. Просто подумай! Мой брат может дать тебе все: богатство, путешествия, сытую жизнь. У него много денег. Вы будете очень обеспеченной семьей, дети не будут нуждаться.
— Какая разница? — скалюсь я в ответ. — Богатый, бедный? Разве это имеет значение?
— А что тогда имеет значение? М?
— Право человека быть свободным и не бояться, что за ним следят. И за одну ошибку не быть расстрелянным!
Глава 30. Финал
На эмоциях мне и правда кажется, что Отшельник ужасный человек. Я понимаю, что его бывшая девушка была не подарком и она наломала много дров, но он так жестоко сказал, что если бы мог — убил бы ее сам.
Конечно, я не собираюсь заниматься подобным.
И я по настоящему влюблена в Давыдова.
И крутить сразу с двумя мужчинами… это в моем миропонимании никак не укладывается.
— Дарина, — тихо произносит Лев, заглядывая в мои глаза с какой-то грустной нежностью.
Я только губы поджимаю и головой качаю отрицательно.
За мной уже приехал Константин.
И я точно знаю, если сейчас уйду — больше никогда не увижу этого холодного и жесткого на первый взгляд мужчину.
— Я понимаю, что… это все выглядит странным. И ты не привыкла к таким одержимым чувствам, — произносит Лев, смотря мне прямо в глаза.
Он словно душу мою сейчас задевает. Играет на ней, как на флейте.
Я не хочу от него убегать, но мне не по себе от его рассказа про бывшую.
И как мне вообще расценивать то, что он пять лет хранит женские вещи? Что у него в доме есть комната, посвященная покойной девушке, которую он когда-то очень сильно любил?
У меня это как-то не вяжется в голове. Это пугает!
Отшельник словно одержимый маньяк!
— Если ты сейчас уедешь, то разобьешь мне сердце, — говорит Лев спокойным размеренным тоном.
— Мне страшно, — признаюсь я.
— Глупая моя девочка, — улыбается краешками губ. — Я никогда не причиню тебе вред, Даринка! Наоборот, со мной ты под защитой.
Качаю головой отрицательно.
— Ты хранишь вещи своей покойной бывшей…
— Да. Но если ты останешься, уже сегодня я прикажу все убрать и сделать там капитальный ремонт. Ничего не будет напоминать нам о ней.
— Я не знаю, Лев…
Сердце в груди сжимается.
Я оборачиваюсь и
Ждет, пока я выйду, чтобы отвезти меня в город и оставить там навсегда.
Слезы наворачиваются на глазах.
Я вспоминаю, как впервые вошла в дом Отшельника. Как тряслась на собеседовании и как радовалась, что меня приняли! Как начала работать в его доме.
Как подглядывала за ним с четвертого этажа, пока его сильное тело рассекало толщу воды в бассейне.
Как мы впервые занялись любовью — нежно, трепетно, ласково. А потом Лев стал проявлять ко мне нежность…
Гладил меня по волосам, впервые поцеловал, вызывая волну мурашек и недоумения.
Мы спали вместе на одной кровати, и я прижималась к его сильному телу, вдыхала его запах и реально кайфовала.
Он столько добра для меня сделал… он и правда всегда относился ко мне с пониманием. Защищал меня. Оберегал. Помог моему брату, сделал то, что невозможным казалось!
А я просто уйду, когда сердце ноет и выворачивается мясом наружу душа?
— Мне нужны гарантии, что в отношениях с тобой я не буду безвольной рабыней, — со стоном проговариваю я и глаза закрываю.
С улицы тянет прохладой из приоткрытой двери на задний двор. Слышно в тишине, как сверчки потрескивают и как сова где-то в лесу гулко ухает.
У меня по спине прокатывается озноб.
Сама не верю, что готова остаться.
— Рабыней? — с грустной усмешкой уточняет Лев. — Ты никогда не была моей рабыней, Дарина. Я никогда не брал тебя насильно, всегда прислушивался к твоим ощущениям. Каждый раз делал так, чтобы ты получала удовольствие. И это не только про секс.
Мне даже неловко становится.
Наша совместная поездка и ночь рядом с шумной речкой на цветочной поляне доказала мне, что Давыдов для меня — тот самый. Я люблю его.
Люблю, наверно, также одержимо, как он говорит о своих чувствах ко мне.
Я так страдала по нему, пока была в городе одна…
— Я обещаю тебе, что если ты однажды захочешь уйти, я тебя отпущу, — обещает мне Лев.
И его слова попадают точно в ту самую зону, которая была воспалена и болела.
Одна его фраза действует на меня, как обезболивающее, как успокоительное.
— Обещаешь? — шепчу.
— Я люблю тебя, Дарина, — выдыхает Лев и медленно приближается к моему лицу. — И я все сделаю, чтобы ты была счастливой.
Его пальцы легко и осторожно захватывают мой подбородок. Он целует меня ненасытно, трепетно, терпко. Касается моих губ так ласково, что внутри все дрожит от его нежности ко мне.
Я словно растворяюсь в чистом прозрачном счастье, как в теплой воде. Оно вязкое, обволакивающее.
И рассудок успокаивается.
Я бы, наверно, не смогла уйти от Льва.