Отшельник
Шрифт:
– Лошади большие.
– А моторы маленькие. Видел в сенях на гвоздике триммер хускварновский висит? Ой, бля…
– Кто? – не понял Тимофей.
– Последнее слово я не говорил, это бес попутал.
– Бесы злые и страшные, мне рассказывали, – согласился княжич. – Я их боюсь.
– Нужно будет, мы и бесов запряжём землю пахать, – успокоил его Самарин, мысленно костеривший себя за забывчивость. – Давай я тебе и в самом деле покажу как моторы работают.
– А потом мороженое?
– Обязательно, но только если посчитаешь,
Тимофей задумался, загибая пальцы, и гордо ответил:
– Три!
– Молодец! Арифметика входит в список истинных добродетелей любого правителя.
– И Шемяки? – не поверил княжич.
– Сам же говорил, что у него нет добродетелей. Да и не правитель он вовсе.
– Он козёл!
Андрей Михайлович поперхнулся ответом, взял Тимофея за руку, и повёл в дом. Бензиновая косилка манила…
И она не обманула ожиданий. Бензин был в запасе, масло нашлось там же в сенях на полочке, косилка завелась сразу, и довольный донельзя Андрей Михайлович в сопровождении любопытного Тимофея с энтузиазмом принялся за работу. С техникой дело пошло веселее, и за пару часов он успел выкосить лужайку перед забором со стороны улицы, обочины деревянных тропинок, прошёлся вокруг сарая и бани, около лодочных ворот, между старыми яблонями, и потихоньку пробирался по заросшему бурьяном огороду вдоль забора.
Только вот пчёлам это категорически не понравилось.
– Да ну вас к лешему! – возмутился Андрей Михайлович. – Не хотите жить по-человечески, живите как свиньи.
С этими словами он открыл створку ведущих к старице ворот и начал выкашивать площадку перед ними. И так увлёкся, что вздрогнул от неожиданности, когда перед ногами в землю воткнулась стрела с белым оперением. И сразу стал слышен приближающийся конский топот.
Следующая стрела свистнула над головой, пролетела дальше, и со стуком вонзилась в воротный столб, рядом с плечом стоящего с широко раскрытыми глазами княжича.
– Да что за… – Самарин отстегнул косилку и хлопнул себя по карману. Только вот пистолет он выложил ещё утром перед поездкой в Гороховец. – Бежим, Тимка!
И они успели! Ворота захлопнулись перед конскими мордами и исчезли, а люди в отороченных лисьим мехом шапках рвали поводья, останавливая коней и поднимая их на дыбы, и ругались на непонятном языке в безуспешных поисках растаявшего миража. На траве осталась ярко-оранжевая тарахтящая на холостых оборотах косилка, похожая на диковинную булаву сказочного великана.
Самарин привстал на стремянке и выглянул поверх ворот. В руках он держал ружьё, предусмотрительно заряженное патронами с пулей на медведя или лося. Или на кабана. Впрочем, на человека они действуют не хуже, потому что люди порой такие же дикие и такие же свиньи.
Как и ожидалось, за воротами было пусто. Всё та же старица из двадцать первого века с заросшим кустами обрывистым берегом, и никаких басмачей с
– Никого, – сказал Андрей Михайлович стоящему около стремянки княжичу. – Совсем никого нет.
– Они хитрые, – ответил Тимофей, стиснув побелевшие от напряжения пальцы на рукояти охотничьего ножа. – Заманивают, а потом как выскочат… Татары это. Или ногаи. Мне рассказывали.
– Ордынцы, одним словом, – кивнул Самарин и спустился вниз. – Как думаешь, мы с тобой заманимся?
– И всех убьём? – оживился Тимофей.
– Нет, мы только поглядим. Одним глазком глянем, и всё.
– Тоже заманивать будем?
– Это уж как получится, – Андрей Михайлович снял с ворот запорный брус и осторожно надавил на створку, открывая узкую щёлку и готовясь тут же закрыть её в случае опасности. – И что у нас там?
Как раз в это время ордынцы собрались вокруг до сих пор тарахтящей косилки, не решаясь взять её в руки. Но вот один их двух десятков человек наконец-то набрался смелости, и ухватился за рога велосипедного руля. Поднял, с торжеством демонстрируя отвагу истинного багатура, и поднёс к лицу командира, выделяющегося богатством чешуйчатого золочёного доспеха среди простеньких кольчуг и стёганых халатов.
– Вай, шайтан! – послышались завистливые голоса.
Может быть, и правда сам шайтан помог привычной к сабле руке нажать на нужную кнопку, а может он и не виноват… Косилка зарычала, набирая обороты, и лески триммера, способные скашивать прутья в мизинец толщиной, хлестнули татарина по глазам.
– А-а-а! – заорал командир ордынцев, закрывая окровавленное лицо руками.
– Э-э-э, шайтан! – одновременно с криком блеснула кривая сабля, и багатур с косилкой упал в траву с разрубленным затылком.
– Ну и я добавлю, – сказал Самарин, и саданул в толпу из ружья. Потом повёл стволом чуть в сторону и выстрелил ещё раз. – Супостаты, бля!
На результат он смотреть не стал, и быстро запер ворота от греха подальше. Не в его возрасте нужно совершать подвиги. Вернее, можно, но не нужно. Лет пятьдесят назад здоровый и румяный сержант Андрюша Самарин мог бы броситься в атаку на численно превосходящего противника, но постаревшему отставному старшему прапорщику Андрею Михайловичу больше нравится другая тактика.
– Вот так мы и воюем, Тимофей!
Княжич, тоже выглядывавший в щель приоткрытых ворот, осторожно погладил приклад двустволки:
– Тоже такую хочу, боярин.
Андрей Михайлович покачал головой:
– Тебя с ног собьёт отдачей, да и не поднимешь ты пока это ружьё. Подрасти сначала.
– Я быстро вырасту, – пообещал княжич. – Но ручницу хочу сейчас.
– Ручницу?
– Вот её, – Тимофей опять погладил приклад.
– Давай я тебе пушку сделаю?
– Большую?
– Маленькую, но очень злую.