Отшельник

Седов Б. К.

– По твою душу приезжали.

– Я понял, - ответил Семен.

– А раз понял, - и Знахарь сел на свое место, - тогда рассказывай.

Афанасий с Макаром тоже уселись к столу, и Семен, вздохнув, сказал:

– Что ж… Придется рассказывать. Раз ты меня не сдал, теперь я тебе должен.

– Ты мне ничего не должен, - неприятным голосом ответил Знахарь, - мне должники не нужны. Это может быть у вас, уголовников, принято на людей долги вешать, а я другой человек.

– Понятно… - Семен снова вздохнул, - только вот рассказ будет короткий.

–

Пусть короткий, - согласился Знахарь и взялся за бутылку с пивом, - мы ведь тут не байками тешиться собрались, верно?

– Верно. В общем, дали мне пожизненное. Я уже приготовился сидеть в клетке, знаешь, как по телевизору показывают - чуть в дверь стукнули, сразу к стенке и крестом раскорячивайся. Ну, мне, пока я под следствием сидел, один старый зек рассказал, как себя вести, чтобы хоть как-то облегчить… Короче - все, думаю, жизнь кончилась. Пять суток везли куда-то, потом выгрузили, и все оказалось совсем не так, как я ожидал. Какой-то пионерский лагерь строгого режима. Ни тебе охраны, то есть - охрана, конечно, имеется, вышки, проволока, солдатики с пулеметами, все как положено, но в зоне - полная свобода. Зато везде видеокамеры, даже над каждым очком в сортире! И вообще… Все молчат, никто друг с другом не разговаривает, а начальник зоны этой, Штерн его фамилия…

При упоминании фамилии Штерна Афанасий заерзал, и Знахарь, посмотрев на него, спросил:

– Что там у тебя?

– У меня?
– удивился Афанасий, - не знаю, иголка, что ли, в штаны попала, колет…

– А-а-а… - Знахарь повернулся к Семену, - и что начальник?

– Он меня вызвал и говорит: тебе пожизненное за счастье было бы, а теперь ты, говорит, мой раб, и твоя жизнь ничего не стоит. Ты, говорит, теперь как вещь, и единственная свобода, которая у тебя есть - это повеситься.

И Семен рассказал обо всем, что творится на этой «зоне», дойдя наконец и до истории со своим побегом:

– В общем, на следующий вечер мы и дернули в тайгу. Как бежали, не важно, а вот то, что мне Портной рассказал в тайге, уже интересно. Он мне всего рассказать не успел, потому что на следующий день, когда мы переправлялись через реку, чтобы след сбить, все утонули. Я один остался. Да-а-а… А через пять дней поскользнулся на мокрой коряге и вывихнул ногу. Целую неделю полз, как Мересьев, ну, а дальше сам знаешь.

Знахарь медленно покачал головой, думая о чем-то, потом спросил:

– Так что тебе Портной рассказал?

– Я же говорю, что он только начал рассказывать, у нас там времени лясы точить не было, нужно было ноги делать… Но кое-что успел. Он сказал, что эта зона вроде как учебный центр, в который собирают самых опасных преступников, приговоренных к вышке и к пожизненному, и, чтобы такие ценные кадры не пропадали зря, готовят их особым образом и делают из них вроде как роботов. Даже будто какую-то операцию на голове делают. А потом переводят их в секретную воинскую часть, кстати - ты видел на реке пароходик без окон, серый такой?

Знахарь задумался и ответил:

– Вроде видел… Да, точно видел.

– Вот.

На этом пароходике их и перевозят в эту воинскую часть, а что дальше, я не знаю. Портной не успел рассказать.

– Так… - Знахарь налил себе пива, - зомби, говоришь… А ведь интересное дело получается! Осужденные - они вроде как государственная собственность. И, если ими так распоряжаются, значит, это государственное дело. И зачем же нашему родному говернменту эти зомби?

– Чему?
– одновременно спросили Тимур и Семен.

– Правительству, - усмехнулся Знахарь, - это поанглийски.

Он посмотрел на Семена и спросил:

– Ну, как твоя нога?

– Да ничего, побаливает, но уже гораздо лучше, чем было.

– А ну-ка встань!
– скомандовал Знахарь.

Семен, кряхтя, поднялся и медленно выпрямился.

– Идти сможешь?

Семен пожал плечами и сделал несколько осторожных шагов, сильно припадая на больную ногу.

– Ты знаешь, - удивленно сказал он, - гораздо лучше!

Знахарь посмотрел на Афанасия, и тот, довольно сморщившись, сказал:

– Таежная медицина, однако. Через два дня бегать будет.

Тимур засмеялся:

– Нет, ты понял, каких я тебе ценных кадров привел?

– Понял, понял, - Знахарь тоже засмеялся, - тоже мне, начальник отдела кадров!

– А что, - Тимур приосанился, - могу, если захочу. Но не захочу. У меня от бумаг голова болит.

– Вот и хорошо, - сказал Знахарь.

– Что хорошо?
– спросил Тимур, - что голова болит?

– Нет, - ответил Знахарь, - хорошо, что Семен через два дня бегать будет.

– А что будет через два дня?
– поинтересовался Семен, осторожно опускаясь в кресло.

– Да так, ничего особенного, - Знахарь пожал плечами, - может, прогуляемся по лесу, может - еще что-нибудь. Тимур, там еще пиво есть?

– А как же!
– ответил Тимур и, встав, направился к холодильнику.

* * *

На следующий день Афанасий с Макаром с самого утра ушли в лес, и мы остались втроем. Полдня прошло в спокойной ленивой полудреме, но, как только мы сели к обеденному столу, Кусай и Жучка опять навострили уши, и опять это оказался долбаный военный катер. Но на этот раз солдатиков на нем сидело всего двое, зато офицер был - аж целый майор.

Нормальный такой майор внутренних войск, с тугим брюхом, тяжелой мордой и наглыми глазами. Я стоял на причале, лениво поигрывая помповиком, и смотрел, как он, побагровев сытым загривком, выбирается из катера, причалившего рядом с белым «Ништяком».

Наконец майор влез на причал и выпрямился.

Посмотрев на мой «моссберг», он одобрительно кивнул и сказал:

– Хорошее ружьецо. А вы всегда так гостей встречаете?