Отшельник
Шрифт:
Тимур хлопнул стопку холодной водки. Он специально, чтобы мне потрафить, откопал в самом крутом супермаркете Томска «Дипломат» ливизовского розлива. Будто бы в память о любимом Питере. Но я все больше на пиво налегал, а крепенькой сам добытчик и баловался.
«… По прогнозам специалистов, взрывы могут продолжаться еще несколько дней. Пожар погасить пока не удается. На складах в Запорожской области хранилась вся номенклатура боеприпасов, стоящих на вооружении армии страны. В пятницу утром появились сообщения о том, что осколки снарядов подожгли нефтебазу на станции Незалежновка в
Горят синим пламенем братья славяне. За самостийность тоже приходится платить. Пятеро погибших, сотни пострадавших. Скорбим. Помянем…
«… В столице снова гибнут журналисты. Скандально известный политический обозреватель, талантливый поэт и прозаик, популярный телеведущий Алексей Гончаров и молодая журналистка из Томска Елизавета Русинова убиты сегодня в Сокольниках. Они были застрелены в результате нападения группы неизвестных. Ранение также получил случайный прохожий… По имеющимся у следствия сведениям, убийство совершено с целью похищения лазерного диска с компроматом на высокопоставленных лиц…»
Продемонстрировали траурные фото. С телеэкрана на меня взглянул сначала рано располневший парень с печатью порока на высоком челе. А затем грудь мою навылет прострелил беспомощный взгляд моей томской знакомицы.
Мне показалось, что пуля пронзила меня насквозь. Остановилось сердце. Перехватило дыхание. Я неловко дернулся, открытая бутылка пива свалилась с подлокотника кресла и покатилась под столик, оставляя на ковре влажный след…
Лиза. Как же так?
За что это мне?
Еще одна женщина, встретившая меня себе на беду. Еще одна оборвавшаяся из-за меня жизнь.
Все суки! Ненавижу!!! Почему не меня-то, а? За что их - молодых, бестолковых, красивых?!
Мне представилась миниатюрная хохотушка Лиза на набережной Томи. Шелковое темно-синее платье, прилипшее к мокрой от минералки спине. Лучистый взгляд. Страстная ее речь: «Я наткнулась на очень серьезную тему, и, если у меня получится, то это будет здорово…»
Партнеры мои косились на меня странновато, но я, молча и безразлично, словно зомби из обреченной зоны, добрел до кухонного шкафчика с посудой. Достал граненый стакан и, вернувшись в зал, наполнил его «Дипломатом» до краев. И жахнул. Будто воду. И ничего не почувствовал. Нет, вру, почувствовал. Обиду, боль, жалость, любовь, ненависть и даже возбуждение. Самая своенравная часть моего тела по-своему отреагировала на воспоминание о бедной девчушке. И я почувствовал еще и нестерпимый стыд за самого себя. Только вкуса не чувствовал - и наполнил очередной стакан.
А когда Семен открыл было рот, я не выдержал:
– Пошли все в жопу! Чего пялитесь?… Не могу видеть вас больше!…
Семен вышел молча, а Тимур беспокойно заглянул мне в глаза:
– Ты
И тоже, сутулясь и слегка пошатываясь, покинул комнату.
Я не стал пить водку, брезгливо отодвинул стакан подальше и просто откинулся в кресле, не в состоянии больше пошевелиться. Мир стал мутным, расплывчатым… Не в силах вынести такую мировую трансформацию, я устало прикрыл глаза. С ресниц сорвалась капля и пощекотала мне щеку, скатываясь к подбородку…
И я поймал себя на том, что плакал уже во второй раз за сегодняшний день.
* * *
Примерно в то же время глава Амжеевской администрации снимал усталость и напряжение после трудов праведных, используя для релаксации привычную ежедневную процедуру номер восемь. Через сорок минут Борис Тимофеевич планировал встретиться с братом в «Шконке», соединив приятный ужин с полезной беседой о возможных путях решения наболевших вопросов. А наболело их за последнее время немало. И беспокойные мысли не давали Вертякову полностью сосредоточиться на отдыхе.
Впрочем, опытная Элла Арнольдовна, проводящая сеанс расслабления, не зря выбила себе прибавку к жалованью. Ее пухлые губы так профессионально оглаживали вялый член босса, а язычок так нежно щекотал кожаную уздечку на самом кончике сморщенной головки, что приятная истома, поднимающая откуда-то от ступней, достигла наконец пухлого живота государственного чиновника. Голова, забитая дурацкими мыслями, стала тут же пустеть, а головка, напротив, набухать и полнеть. Что дало секретарше возможность сладко причмокивать распираемым ртом, приводя шефа в благоприятное расположение духа.
Дверь в кабинет на время сеанса, разумеется, была заперта. Но, чтобы громкое чмоканье не вызывало в сотрудниках администрации нездорового любопытства или, паче чаяния, зависти, в кабинете почти на полную мощь был включен телевизор.
Дыхание патрона участилось, глаза закрывались от сладострастия, но для продления удовольствия Вертяков, в полном соответствии с рекомендациями сексологов, пытался отвлечься и косился на голубой экран.
Исламисты, заложники, военные базы, очередные взрывы и катастрофы - все это как нельзя лучше способствует увеличению продолжительности полового акта. О-о-ох…
Убийства тоже неплохи. Вот и очередные два… а-а-а-ах…
Какое приятное и отчего-то знакомое лицо. Руководитель района представил, что губы этой девки приникли сейчас к его естеству, и почувствовал приближение ошеломительной дрожи…
Ого! Так ведь это она и брала у него в начале прошлого месяца. Не в рот брала. Интервью!
Пронзенный догадкой, он попытался вскочить, забыв о процедуре, ткнул пузом в лоб секретарше, а та рефлекторно сжала зубы. Но успела среагировать и отпустить, не причинив начальнику вреда и особой боли. Этот легкий укус вызвал у Вертякова долгожданный оргазм. Струя семени ударила в рот Элле Арнольдовне, будто шампанское из хорошо встряхнутой бутылки. Впервые за всю карьеру она не успела сглотнуть и поперхнулась. Но, справившись с кашлем, она снова разинула измазанный спермой рот: