Отстойник
Шрифт:
Эл нахохлился. У парня выдающийся талант – при таких габаритах выглядеть жалобно.
– Я всегда дышу, – буркнул он обиженно. – Просто это не очень видно. Дышат, кстати, почти все… даже немертвые.
– В каком смысле – «немертвые»? А мы тогда какие?
– Мы живые. А немертвые – это мертвые, которые уже…
– Ты не грузи. Ты на вопрос отвечай.
Или уж вскрывайся и выходи на смертный бой, чудо-юдо. Лапки свои я независимо заправил в карманы жилета. В таком виде и выглядишь достаточно строго,
Эл испустил протяжный вздох.
– Мистер Мейсон, разве я когда-нибудь говорил, что я человек? Конечно нет. С какой стати в Отстойнике заправлять людям? У нас свои… популяции. Что я умею еще? Немного владею магией – но самой простой.
– Боевой?
– Гм. – Эл чуть меч не упустил, до того озадачился. – А какие критерии у боевой магии? Ну конечно, ее можно применить в бою… Как и все, что есть у вас. Человека можно убить даже вафельным рожком, представляете?
Очень даже представляю. А бананом – тремя способами. Человек – штука непрочная.
– Дальше. Пойми, Эл, эта игра кажется мне все более бесконтрольной. Надо же мне прикинуть, на какие ресурсы мы можем опереться. И чего ждать от встречных.
– Понимаю. – Опять душераздирающий вздох, которым меня чуть с ног не сбило. – Но если углубляться в рассказ о магии, мы потратим очень много времени. Она очень разная, и там, у нас, – в широком обиходе. Еще… я несколько превосхожу человека по большинству физических параметров. Ну скажем так, довольно сильно превосхожу. Вижу ауры. Вижу в темноте. Умею корректировать биотоки…
Вот завелся, чучело. Надо его заткнуть, пока не сказал, что умеет соблазнять женщин на расстоянии и может двадцать раз без перерыва. Тут неминуемо пристрелю от черной зависти, не посмотрю, что биотоки умеет корректировать. И сам застрелюсь вдогонку.
– А можешь сделать такой бубух, чтобы города не осталось?
Эл задумчиво похлопал глазами, огляделся, прикидывая размеры города. Меня опять навестил старый знакомый – холодящий червячок, курсирующий по позвоночнику.
– Не могу. Могу побегать по городу, делая тут и там маленькие бубухи. Правильнее, наверное, бухи? И даже скорее тюки, если не вовсе чпоки.
Отлегло. Чпоков я и сам могу понаделать за милую душу.
– А гуглом умеешь пользоваться?
– Э… нет.
Ага, ага! Съел, выпендрежник. А я умею. У меня и почта в нем есть, и как-то я даже по гугл мапс маршрут проложил.
– Если покажете, как это…
Вот еще! Сдавать отстойникам последний рубеж обороны! Хотя последний – это, пожалуй, все-таки наши загадочные женщины. На этом поприще едва ли нашему другу чего обломится. Кстати, становится понятна его трусливая реакция на Айрин. Межвидовые симпатии – дело тонкое.
– Ладно,
Эл отрицательно потряс головой.
– Это своего рода камуфляж, без которого мне в этом мире пришлось бы крайне туго. Там, в Отстойнике, он спадет.
– И на что ты похож?
Хорошо спросил. А сам я, интересно, на что похож? Главное, не спросить об этом вслух. А то фона, сдается мне, можно год пивом не поить – дай только на сей вопрос пространно ответить. Он хоть и друг, но та еще скотина.
– На Кинг-Конга, – стеснительно признался Эл и чуть ли не присел в книксене.
– Такой большой?!
– Нет, не такой. Гораздо меньше. Но лицом похож просто на удивление.
Эге, да у них там даже фон сойдет за красавца. А вот, кстати, и он. Появился со стороны площади в состоянии, близком к кататонии. Все внимание Мика было сосредоточено на кулаке с надетым кастетом. Юная влюбленная пара, доселе обжимавшаяся у стеночки, с неудовольствием на нас с Элом поглядывая, проворно очистила улицу.
– Сломался, что ли, – поделился фон удивленно, демонстрируя нам кастет.
Занятно. «Что ли сломаться» может, на мой взгляд, только вещь очень неявного действия. Такая, как часы, которые вроде бы и ходят, только отстают. Но состояние такой монолитной штуки, как кастет, должно быть более-менее очевидно.
– Что, бить отказывается?
– Да нет, но эффект странный. Раньше, бывало, несет человек чушь. Дашь в печень – и речь становится содержательной, обретает осмысленность, начинает доносить факты. А тут обратная реакция. Сперва отношение адекватное, мол, с дороги, сучий сын, а как врезал разок – понеслась какая-то странная беллетристика. Дьяволы, козни… Странно это.
Мик развернулся на месте, совершив не лишенный изящества пируэт-нырок, и коротким крюком внес кастет в стену соседнего здания. Сухо хрястнуло, с карниза посыпался мусор, а в шлакоблоке, из которого была сложена стена, осталась внушительная вмятина.
– Вроде работает, – рассудил фон. – Надо еще на ком-нибудь говорящем…
– На меня не смотри!
– И на меня, пожалуйста, тоже, – проявил здравомыслие Эл.
– Да нужны вы мне! Вас как ни лупи, все равно бредить не перестанете.
– Я так понимаю, что ко всем проблемам Алонсо ты еще и здоровье ему попортил?
– Ну попортил – это сильно сказано. – Мик гордо задрал голову. – Выжить должен. Если своевременно откажется от нездоровой нагрузки на печень.
– Это, по-твоему, «сильно сказано»?
– Ну или слабо. Мейсон, ты заколебал своим педантизмом. Я тебе не компьютер, чтобы все идиомы помнить. К чести этого куска жира, должен признать, что выданные им военные тайны не продашь никакой вражеской разведке. Ввиду несуразности.