Отступник - драма Федора Раскольникова
Шрифт:
– Куда-то вы должны ехать сегодня, а куда, тот человек не сказал.
– Должны ехать в Белоостров. Едем встречать наших эмигрантов. Ленин возвращается из Швейцарии.
– Ленин? Возвращается? Это наверно?
– Александр вошел, утирая полотенцем мокрое лицо.
– Наконец-то! Но как они возвращаются? Каким маршрутом?
– Еще не знаю.
– Значит, их все-таки пропустили! Но кто? Немцы?
– Не знаю.
– Раз едут через Финляндию, значит немцы!
– Брат, копия Федора, только ростом поменьше, блондин с голубыми глазами и нос торчком, от возбуждения не мог
– Да, это новость! Ну, ждите потрясений, господа! Ленин - это вам не Авилов. И не Каменев.
Смеясь, Александр вышел из комнаты. Мать с пустым подносом вышла следом за ним.
– Стало быть, ты в большевиках, - заговорил Трофим.- Антонина Васильевна и Саша мне поведали о тебе.
– А ты?
– А я - сам по себе. Ни к какой партии так и не прибився.
– Трофим говорил с правильным петербургским выговором, но иногда вдруг почему-то сбивался на малороссийский говорок, может быть намеренно.
– Почему?
– На шо? Не вижу смысла.
– Где ты пропадал? Почему не давал о себе знать?
– Так сложилось…
– Знаешь, Федор, - вернулся в столовую брат, на ходу натягивая гимнастерку.
– Трофим-то, оказывается, оборонец! Даром что фронтовик. Война, мол, неправедная, но надо довести ее до победного конца. Чтобы сохранить Россию. Какую Россию? Что сохранить? Ты по старому режиму соскучился? Ты монархист, что ли, Трофим? Отвечай, чего молчишь?
– Я не монархист, - стал отвечать Трофим без охоты, тоном вялым, - но я не могу спокойно смотреть на то, что происходит. Армия разваливается, солдаты убивают офицеров, которые требуют дисциплины. А вы подзуживаете их. Разве этак можно остановить войну? Этак можно прийти к одному - военному поражению России.
– Иное поражение дороже победы. Не для верхов, конечно, для масс. Азбука марксизма. Но что я тебе об этом толкую? Ты даже не народник. Знаешь, кто ты? Ты - кадет! Твое место в партии Милюкова. Я б тебе объяснил, в чем твоя ошибка, да мне надо бежать. Федор тебе объяснит.
Трофим с меланхолическим видом выслушал эту тираду, ничего не сказал. Да Александр и не ждал от него ответа. Наскоро попрощавшись, он унесся.
– Чем ты занимался после того, как уехал отсюда?
– заговорил Федор, обратясь к Трофиму.
– Чем занимался? Как сказать? Собой. Землей…
– Землей?
– Да, хозяйством. От отца осталась земля, полтораста десятин. Ею занимался.
– И что же, крестьянствовал? Что за хозяйство?
– спросил Федор и поймал себя на том, что спрашивает, скорее, из вежливости. Не ко времени явился этот гость. Может быть, объявись Трофим на несколько дней раньше, Федор встретил бы его иначе. Но не теперь. Скоро отправляться на вокзал, ехать в Белоостров. Предстояла встреча с Лениным. Федор был знаком с Лениным заочно, по работе в "Правде", через переписку, но встречаться не приходилось…
– Была идея, - Трофим продолжал с улыбкой.
– Когда-то мы с тобой разбирали земельный вопрос у Чернышевского. Как он ставил его в комментариях к Миллю…
– Крестьянская артель?
– Да. Я подумал, а почему не устроить такую артель? Взял
Трофим оборвал рассказ, заметив, что Федор его плохо слушает.
– Нет, продолжай. Что было через год?
– Я пойду, - заторопился Трофим, вставая.
– Поговорим в другой раз.
– Но в двух словах, что артель?
– В двух словах - лопнула артель. В хозяйстве нужен хозяин и при нем работники, а не товарищи… Я пойду.
– Когда придешь? Нам надо снова повидаться. Считай, что мы еще не виделись.
– Посмотрим…
Трофим ушел, и вскоре собрался уходить сам Федор. Неприятный осадок остался после встречи с Трофимом.
Трофим ушел обиженным, жаль.
Хотя, с другой стороны, о чем жалеть? Время развело их, время и сведет, если судьбе угодно будет. О том ли теперь думать? Через два-три часа Федор увидит Ленина, человека, с которым связаны большие надежды. Ленин объединит партию. В партии разброд. Судя по последним статьям Ильича, доставленным на днях в "Правду" из-за границы, он разработал для партии какой-то необыкновенный план действий на ближайшее время и на перспективу.
Лев Борисович Каменев жил на Песках, на одной из Рождественских улиц, ближе к Таврическому саду, в квартире просторной и пустоватой. В комнатах, выходивших в прихожую, и в самой прихожей по стенам стояли голые диваны, служившие для ночевок партийных товарищей, приезжавших на время в Питер, или припозднившихся питерских из заневских районов. Здесь каждую ночь толклось множество народу. Каменев поселился в этой квартире после возвращения из ссылки, около середины марта. Отсюда было недалеко до Таврического дворца, где заседал Петроградский Совет, в работу которого он немедленно включился, войдя в большевистскую фракцию. Не так далеко было и до редакции возобновленной "Правды". Каменев был введен в редакцию "Правды" Русским бюро ЦК вместе с его товарищем по сибирской ссылке, членом бюро ЦК Сталиным. Эти двое, в сущности, и заправляли газетой.
Каменев с женой Ольгой Давыдовной ждали Раскольникова, были одеты, готовы ехать. Но ждали и еще кого-то, кто должен был подойти еще раньше, однако задерживался. Каменев нервничал, не опоздать бы на вокзал, железнодорожники обещали подать специальный поезд для петроградской делегации встречающих. Низенький, толстый, с бородкой клинышком, в сером ворсистом пальто, серой шляпе с маленькими полями, похожий на ежика, он неспокойно перебегал из комнаты в комнату, постукивая тросточкой.
В квартире Каменевы были не одни, в прихожей на диванах в беспорядке были навалены пальто и шинели, из глубины квартиры доносились громкие голоса, оттуда тянуло махорочным дымом. В одной из дальних комнат происходило многолюдное совещание, время от времени оттуда выскакивали возбужденные люди, искали Каменева, перекидывались с ним двумя-тремя фразами и снова исчезали в недрах квартиры.