Отступник
Шрифт:
— А что о нем говорить. Это государство не приемлет его…
— Ты называешь Искусством — искусство убивать…
Павел натужно хохотнул.
— Вы не понимаете. Вы все не понимаете. Искусство это… это… — он на мгновение замялся, пытаясь подобрать нужные слова. — Это — чудо, это — волшебство. Оно окрыляет.
— Есть много разных искусств: живопись, музыка, балет… Всего семь муз… Какую именно ты имеешь в виду.
Павел вновь хохотнул.
— Как вы все смешны. Вы ведь ничего не понимаете. Искусство, оно одно, и человек, наделенный им, много выше остальных. Все
— Но ведь ты убивал?
— Да, — кивнул Павел. — Но тогда меня вело Искусство, а теперь… теперь я словно выпотрошенная тушка. Я ничего не могу, ничего не хочу. Мир стал лишь тусклым отражением того мира, в котором я жил раньше… — И он замолчал.
Какое-то время в камере царила тишина. Не знаю, о чем думал арестованный, я же на мгновение представил, что случилось бы, лишись я своих новоприобретенных способностей? Я перестал бы быть самим собой. Не смог бы летать по ночам. Наносить ночные визиты несговорчивым подозреваемым. Кем бы стал? Обычным человеком, как и остальные. И как бы жил?.. Нет, я не смог бы жить так дальше. Я не перенес бы возвращение в обыденную повседневность из радужного волшебного мира, к которому прикоснулся самым чудесным образом, пусть даже это прикосновение и превратило меня в вампира.
— Ты тоже пил кровь? — невольно вырвалось у меня.
— Нет, — покачал головой Павел. — Я наслаждался Запахом Смерти. А ты пьешь кровь?
Этот вопрос застал меня врасплох. Сказать правду? А смысл? Врать? Но ведь я пришел сюда как раз для того, чтобы поговорить начистоту, чтобы все узнать?
Неожиданно Павел соскользнул с кровати, метнулся ко мне. И вот он уже стоял передо мной на коленях, пытаясь заглянуть мне в глаза.
— Ты пьешь кровь? — вновь повторил он свой вопрос.
— Да, — кивнул я. — Но я никого не убиваю.
— И ты не Посвященный?
— Посвященный?
— Ты не служишь ни Древним, ни Искусству?
— Древним? — снова переспросил я. — Кто такие Древние? Что такое Искусство?
— Если ты не знаешь, то лучше тебе и не знать, — заговорщическим шепотом произнес Павел. — Я… Я… — Он закашлялся. — Ты получил дар Ночного странника.
— Можно сказать и так…
— Викториан… — И Павел снова замолчал.
— Викториан? Кто такой Викториан? Древние, посвященные… Ты можешь толком мне рассказать, что к чему.
— А зачем? — удивился Павел. Потом, глупо захихикав, откачнулся от меня. Мгновение, и он вновь восседал на своей койке. — Зачем тебе знать? Ты хочешь стать Посвященным и провести жизнь служению Искусству? Или ты просто хочешь заглянуть за завесу неведомого, чтобы открыть другим
— Так почему же, зная все это, ты оказался здесь?
— Потому что я нарушил и преступил. Мне нельзя было отказываться от Искусства, нужно было жить с моим даром, служить ему… А я влюбился. Я боялся сорваться. Я спас ее… — Он еще что-то говорил, но голос его становился все тише, и слова невозможно было разобрать.
Если честно, то я ничего не понял. Искусство? Назовем это сверхспособностью, сверхсилой, тем, что отличает нас от простых людей. Но «посвященные», «Древние»? Этот безумец сказал то ли слишком мало, то ли слишком много.
Я шагнул к убийце, схватил за плечо, тряхнул. И вновь на меня уставились невинные, как у младенца, глаза.
— Ты хочешь, чтобы я все рассказал? Но я не знаю, что говорить… О чем ты хочешь услышать?
— Посвященные, кто они? — и я сильно встряхнул арестанта.
— Они те, кто обладает частицей Искусства и сознает это. Они стоят над людьми и живут по своим законам. Прячутся среди вас, только вы их не видите, не замечаете. Они, словно невидимки, но на самом деле они правят миром, верша волю Древних богов, когда те изволят обратить свое внимание на род людской.
— То есть это своего рода жрецы?
— Можно сказать и так.
Я задумался. Что-то не очень верилось мне в существование некой тайной секты, поклоняющейся невесть кому, ну а уж в существование богов я не верил и подавно. Хотя… Скажи мне кто-нибудь полгода назад, что вампиры существуют на самом деле, я бы хохотал с полчаса, а человека этого счел сумасшедшим. Ну а теперь, теперь я сам вампир, не отражаюсь в зеркалах, питаюсь кровью, летаю, вопреки всем физическим законам. И что? Это-то реально. А если верить безумцу, то существуют и другие, такие же как я.
— Ты не сомневайся, — все еще лепетал Павел. — Я тоже вначале считал, что я один такой. А потом я нашел таких же, как я…
— Тоже серийных убийц? У вас что, клуб извращенцев?
— Нет… нет… нет… Ты опять меня не понял. — И этот очередной переход с «вы» на «ты» взбесил меня.
Я вновь хорошенько тряхнул Павла:
— Говори!
— Нет… Мне не объяснить… Если… Ты сам все узнаешь… Рано или поздно…
— Мне нужно знать сейчас, — настаивал я.
Но Павел только покачал головой. И я понял: он — прав. Ну предположим, узнаю я, что мой сосед тоже не такой, как вы, а, к примеру, волк-оборотень. И что? Будем с ним по вечерам сидеть на кухне, пить водку и сетовать на злую судьбинушку, в лучших традициях героев Федора Михайловича? Ну уж фиг вам! Я получил то, о чем раньше и мечтать не мог, и использую эту силу по полной. И еще… займусь чем-нибудь полезным. Ведь, судя по тому, что я знал о вампирах, впереди у меня вечность. Почему бы не выучить, к примеру, французский язык? И приятно и полезно.