Отступник
Шрифт:
Он услышал за спиной легкие шаги Лиды и напрягся в ожидании ее очередных ласковых упреков. Они были совершенно несносны, но Сергей не решался сказать об этом. Ему хотелось побыть одному, но Лида в который уже раз выходила к нему и пыталась его теребить.
— Сереженька, ну что ты все сидишь? — Лида подошла сзади и положила руку ему на плечо.
— А что я должен делать? — нехотя ответил он, кутаясь в куртку.
— Поужинать и спать. Ты забыл, что тебе завтра вести машину?
— Есть я не хочу, это точно. А спать не могу, и в этом я тоже уверен.
Лида присела рядом
— Ночью будет дождь… — проговорила она.
— Может быть, даже с грозой, — подтвердил Сергей и повел плечами.
— Что ты ежишься, Сереженька? — тревожно спросила Лида. — Ты что, простудился?
— Не думаю. Так просто… Что-то не по себе. Все думаю, как он там, мой упрямец… — тихо произнес Сергей.
— За что я благодарна своим родителям, так это за то, что я у них единственный ребенок, — вздохнула Лида. — А то мало своих забот, так еще за кого-то переживать…
Сергею было что сказать на это, но он уже уяснил себе, что переубедить Лиду кое в чем невозможно, а посему чтобы не расширять некоторые проявляющиеся между ними щели до непреодолимого размера, лучше больных тем не касаться вовсе.
— Там над заповедником, похоже, уже дождь. И сильный… — обронил он.
— Пора бы уже, а то столько времени не было порядочного дождя, ровно произнесла Лида, но в ее голосе Сергею вдруг почудились нехорошие нотки мстительного удовольствия.
— А Вальке даже переодеться не во что, если промокнет… — произнес Сергей угрюмо и запоздало одернул себя, вспомнив, что Лида уже раздражена его переживаниями.
— Ну вот, поехали по новой! Не сахарный твой Валяй, — холодно возразила Лида.
— Как он собирается жить там? Ты представляешь, каково это оказаться в лесу даже… даже без ножа в кармане?
— Вместо ножей у него есть ногти его приятелей, — спокойно заметила женщина. — И по-моему, это удобнее: не надо по карманам рассовывать…
— Ох, вот о них не надо, пожалуйста! — резко сказал Сергей.
— О ногтях? — равнодушно уточнила Лида.
— О приятелях Валяя! — пояснил Сергей, вскакивая на ноги. — Ты звала ужинать. У нас есть что-нибудь съедобное?
Вместо ответа Лида взяла его под руку и повела в дом.
В кухне вкусно пахло, а стол был накрыт на троих.
— Ты думаешь, он спустится? — с сомнением проговорил Сергей, кивая на лестницу в мансарду.
— Я вообще не знаю, жив ли он там, — скептически отозвалась Лида. Оттуда ни звука не доносится. И подняться к нему как-то неловко, он все-таки у себя дома.
— Да? Ну я тоже у себя дома, — неуверенно сказал Сергей и пошел к лестнице.
Наверху было и вправду слишком тихо. Мальчика Сергей нашел за перегородкой. Мирошка лежал на отцовской кровати вниз лицом. Он был облачен в просторную мужскую рубаху в полосочку, доходящую ему до колен. На появление Сергея он не отреагировал ни одним движением.
Немного постояв над ним, Сергей пришел к выводу, что мальчик спит, и что в таком случае его лучше не тревожить. Но только он хотел развернуться и уйти, как Мироша повернул голову. Его глаза были распахнуты.
Сергей присел на корточки перед кроватью, не зная,
— Там Лида приготовила ужин. Пойдем, надо подкрепиться.
Мироша не разжал губ, только чуть качнул головой.
— Ты прав, какой уж тут аппетит… У меня у самого кусок в горло не идет. Но есть такое неумолимое слово — „надо“. Так вот, нам с тобой надо хоть немного поесть. Давай, спускайся вниз.
Мальчик снова качнул головой.
— Ну, как хочешь… — вздохнул Сергей. Нажимать на ребенка у него не было ни малейшего желания.
Он опять собрался уйти, но хрупкая детская фигурка, неподвижно лежащая в темноте, вдруг напомнила Сергею о его собственном детстве, о том, как Валяй, когда ему случалось обижаться на весь свет, мог часами не выходить из комнаты и не реагировать ни на какие посторонние звуки, ни на чьи слова. Он оставался равнодушен даже к уморительным рожам, которые Сергей пытался корчить перед ним в такие минуты. Обиды Валяя казались тогда такими пустыми и смешными, и Сергей никак не мог понять, почему у младшего братишки становилось настолько удрученное и несчастное лицо, словно стряслась непоправимая беда.
Сейчас было совсем другое дело. Беда стряслась, и она была совершенно непоправима.
Сергей присел на край койки и машинально выдвинул верхний ящик стола. Там гулко перекатились от края до края несколько ручек и карандашей. В среднем ящике лежали тонкие ученические тетради и заполненные альбомы для рисования. А нижний, самый вместительный и высокий, был заполнен распухшими общими тетрадями.
Сергей взял верхнюю тетрадь и раскрыл.
Почерк оказался нисколько не похож на крупные корявые строчки Валяя. Листы были заполнены мелким, ровным почерком, совершенно без полей и абзацев. Буквы прописные, но каждая стояла сама по себе, а кроме точек и редких тире прочие знаки препинания отсутствовали…
— Это тетради Шепа, да? — спросил Сергей.
Мальчик нехотя кивнул.
Сергей попробовал вчитаться, но в полутьме это было трудновато. И Сергей решил, что непременно нужно будет забрать содержимое нижнего ящика с собой. Будет свободный вечер, не худо бы вникнуть в то, на что Хранитель угробил столько времени… Да и у Сергея в городе эти записи целее будут, чем в заброшенном деревенском доме, где они могут заплесневеть и сгнить уже к весне.
А пока Сергей вернул тетрадь на место и задвинул ящик.
Мальчик по-прежнему не шевелился. Его глаза влажно блестели в темноте, но даже никакого сопения слышно не было. Сергей предпочел бы, чтобы ребенок немного повыл и поплакал, но даже прощаясь с отцом, Мироша был угрюм и спокоен.
Сначала Валяй долго убеждал его остаться с Сергеем, хотя малыш и не пытался возразить. Потом, совершенно неожиданно для всех, к уговорам подключился Шеп. Но ни первому, ни второму мальчик не сказал ни слова, только внимательно, по-собачьи тоскливо смотрел в глаза обоим своим отцам. Он молча вытерпел прощальные объятия чертей и спокойно проводил отца до первой излучины, а потом даже на дрогнул, когда Валяй вложил его ручонку в ладонь Сергея и забормотал какую-то очередную покаянную ахинею…