Отступник
Шрифт:
— Лучше всего на армейские склады. Там можно встретить нейтралов, авось кучей отобьемся.
— Винтовка моя где?
— У дороги спрятал! Тебе АКМ мало? Тебе винтовка сейчас нужна или жизнь?
— Вернуться надо за стволом. Он еще пригодится.
— Чокнулся? Жизнь важнее. Винтовку другую добудем.
Я тащил его прочь.
— Эй, мужики! — раздалось неподалеку.
Поначалу показалось, что воскрес контролер, но голос подал обычный зомби.
Он сидел на земле, пытаясь зашнуровать кеды и не замечая,
— Мужики! Вы меня из Зоны не выведете?
Слова его казались разумными, но вот морда — нет. Распад нервной системы зашел так далеко, что мышцы шеи перекосило. Не стрелял этот зомби только потому, что был безоружен, видимо, из-за потери остатков памяти заодно потерял и оружие.
— Хоть дорогу тогда покажите… Я же тут помру…
— Может, показать? — неуверенно спросил меня Лунатик. — Человек ведь просит…
— Он не человек, он никуда не пойдет, он просто заученные слова повторяет. А если бы и дошел — хороший подарочек нашим сталкерам на Кордоне. Да там салаги в штаны наложат.
— Хочешь пристрелить?
— Зачем? Зря патроны расходовать?
Мы бежали на восток и северо-восток до тех пор, пока не уперлись в какой-то забор, потом перелезли через него. Территория дальше переходила в обычную для этих мест пустошь с редколесьем, а справа упиралась в высокий холм с крутыми склонами. Обращенный к нам склон осыпался песком.
— Наверх не залезть, да и ни к чему. Долго отстреливаться патронов не хватит.
— Думаешь, Моро, погоня будет?
— Черт их знает, но Факир псих, и ящик ему очень нужен.
— Не надо было оттуда бумаги брать.
— Если бы я их не взял, он бы все равно в это не поверил.
Мы метров сто прошли шагом, чтобы отдышаться, а потом снова перешли на бег. О выбросе в этот момент как-то не думалось, хотя, случись той ночью сильный выброс, он бы прикончил нас всех: и меня, и Лунатика, и Факира, наверное, тоже.
Ближе к утру, заблудившись заодно пару раз, мы выбрались на более-менее пологий усыпанный валунами склон и залезли повыше, стараясь не торчать на фоне понемногу светлеющего неба.
Погоня, как оказалось, была.
Не знаю, откуда у потрепанных химерой отморозков нашлись силы, но они преследовали нас всю ночь и выдохлись только к утру.
Спины этих уходящих ни с чем преследователей я рассматривал в бинокль с вершины холма, укрывшись за камнем, который по форме напоминал седло.
Ренегатов выжило человек пятнадцать.
Среди темных фигур я разглядел Факира, хотя обращен он ко мне был, как и все, затылком и спиной.
— Дай и мне глянуть, — попросил Лунатик. — Жаль, снайперки нет, — добавил он, возвращая бинокль.
— Убить его собрался?
— Да.
Лунатик изменился. Я раньше не задумывался, что можно заметно измениться за два-три дня, но со мной после ухода из «Долга» случилось то же самое.
—
— Я у них несколько часов просидел.
— Ты в «концлагере» три месяца сидел.
— «Концлагерь» — это понятно. Йоге нужен хабар. Там некому мстить, это система. А Факир урод. Там в сарае был склад трупов. Все сталкеры-нейтралы и все они… Понимаешь, их не просто убили. Так что пусти. Не мешай.
— Не думай про это, забудь пока. Пристрелишь Факира сейчас — на нас пятнадцать человек полезут, так что не дергайся. И не сомневайся, он свое все равно получит, причем скоро.
Я действительно верил в то, что говорил. Неписаных законов в Зоне мало, и они просты, однако даже бандиты живут «по понятиям». Человек, изгнанный за преступления из группировки, в одиночку долго не протянет. Отщепенец, отвергнутый даже бандитами Свалки, и вовсе не человек. В последнее время психи, опустившиеся предатели и беспредельщики всех мастей хотя бы ради выживания принялись активно группироваться, создавая небольшие, но подвижные банды. Из-за крайней жестокости и внутренних разборок стать уважаемым кланом Зоны им не светило в принципе, среди пестрого сталкерского сообщества они все равно оставались меньшинством. Даже «Долг» и «Свобода» к ренегатам относились в равной мере плохо.
В таких обстоятельствах Факира ждала или пуля от другого главаря на час, или финка в бок — от своих же подручных. Я в этом до поры не сомневался и еще не предполагал, как странно и жестко обернется еще одна наша встреча.
— Ладно, пусти… Не трону я этого Факира, раз ты такой добрый.
Лунатик, похоже, обиделся. Мы оба были в бегах, а я и вовсе пусть формально, но был ренегатом. Чтобы вытащить Лунатика, я несколько часов назад пошел на контролера, но мой напарник это во внимание не принимал, думая, видимо, что убирать всякую встречную грязь — долг правильного сталкера. Не знаю, как он с такими взглядами выжил до сих пор.
— Ладно, пошли.
Лунатик плелся сзади и сердито молчал. Вставало солнце. Оно поднималось над холмами — медно-красное, мутное и слишком жаркое для октября. Мы продолжали уходить ему навстречу, на восток и дальше к армейским складам. Прямой путь на Лиманск был теперь заказан, предстояло сделать большой крюк по территориям, куда Факир не сунется, но вместе с тем опасным и неспокойным.
Я знал, что на заброшенных складах давно не осталось ничего особенного, а самое интересное растащили еще в восьмидесятых, но небольшая база военных там до сих пор существовала. С армией Украины организацию генерала Крылова связывали довольно странные отношения полудружбы-полувражды, которые на «Агропроме» назвали «неформальный нейтралитет». На практике этот «нейтралитет» мог обернуться как помощью, так и вооруженной стычкой — все зависело от того, кто командовал, где, когда и как.