Отступники
Шрифт:
Слишком поздно она вспомнила —
Она оставила Эви одну.
Она забыла там Эви.
Судорожный вздох слился у нее в горле с криком ужаса, и она попыталась подавить их оба. Рука потянулась к дверце шкафа, и Нова уже прикидывала, насколько быстро у нее получится добежать до гостиной и вернуться, есть ли у нее шанс вынести малышку, оставшись незамеченной…
Не успела она об этом подумать, как дверь из прихожей скрипнула.
Тихонько взвизгнув, Нова
Может, он не заметит Эви. Она ведь продолжает спать.
Она слышала медленные, тяжелые шаги. Скрип половиц.
Нова так сильно дрожала, что испугалась, что ее выдаст стук зубов и костей. Но она понимала также, что это не имеет значения.
Квартирка совсем маленькая, здесь негде спрятаться, некуда бежать.
– Вот придут Отступники, – зашептала она, ее голос в темноте был чуть громче дыхания. Слова пришли в голову сами собой, но это было хотя бы что-то. Что-то надежное. За что можно уцепиться.
Бабах. Кровь матери на полу.
Нова заскулила. «Вот придут Отступники…»
Закон, подтверждаемый бесчисленными телевизионными сюжетами. Уверенность, подкрепленная рассказами соседей.
Они всегда приходят.
Бабах. Тело отца на полу в коридоре.
Нова прижалась виском к стенке и крепко зажмурилась, а по щекам потекли горячие слезы.
– Отступники… Вот придут Отступники…
В гостиной раздался пронзительный плач Эви.
Глаза Новы мгновенно распахнулись. В горле застряло рыдание, сейчас она не смогла бы вымолвить ни слова.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть они придут…
Третий выстрел.
У Новы в груди застрял ком.
Мир застыл. В голове была пустота.
Она опустилась на ворох книг, наваленных на полу шкафа.
Эви больше не плакала.
Эви больше не было.
Она слышала, как мужчина ходит по квартире, заглядывает в ящики, за двери. Неторопливо. Методично.
За то время, пока он искал ее, Нова перестала трястись. Она совсем ничего не чувствовала. Не могла думать. Те слова, как эхо, продолжали гудеть у нее в голове, потеряв всякий смысл.
Отступники… Вот придут Отступники…
Нову залил безжалостный свет из ее спальни. Она подняла глаза. Мужчина навис над ней. Его рубашка была забрызгана кровью. Позднее она вспоминала, что на лице у него не было ни сожаления, ни раскаяния, ни жалости.
Совсем ничего не было на лице этого человека, когда он поднял пистолет.
Нова протянула руку и вцепилась ему в запястье, позволяя своей силе изливаться мощнее, чем когда бы то ни было.
У человека отвисла челюсть. Глаза остекленели и закатились под лоб. Он стал заваливаться назад и с грохотом
Секунда – и квартиру наполнило мерное, спокойное дыхание.
У Новы снова заработали легкие. Воздух рывками врывался ей в горло. Туда. И оттуда.
Она заставила себя подняться и подняла пистолет. Рукоятка была теплой. Она нажала на спусковой крючок пальцем, хотя он не хотел поддаваться.
Ступила вперед и, одной рукой вцепившись в дверной стояк, вышла из своего убежища. Нова не знала, куда нужно целиться. В голову. В грудь. В живот.
Она прицелилась ему в сердце. Подошла так близко, что пальцами босых нога коснулась его рубахи.
Бабах. И ее мама умерла.
Бабах. И умер папа.
Бабах. Эви…
А Отступники не пришли.
Они, видно, и не собирались приходить.
– Жми на курок, – прошептала она куда-то в пустоту комнаты, – Жми на курок, Нова.
Но она не нажала.
Не смогла.
Прошло несколько минут, или часов, и ее нашел ее дядя. Она все еще стояла над спящим незнакомцем, приказывая себе нажать на курок. Слыша те выстрелы снова и снова, стоило закрыть глаза.
– Нова? – пластиковый пакет упал на пол, вместе с пластиковой бутылочкой с лекарством. Нова вздрогнула и навела на него пистолет.
Дядя Алек даже бровью не повел. Просто подошел и сел рядом с ней на корточки. Одет он был так же, как всегда – в черный с золотом мундир, глаза едва виднелись в прорези медно-красного шлема, скрывавшего большую часть лица.
– Нова… Твои родители… Твоя сестра… – он взглянул вниз и потянул к себе пистолет. Нова отдала его без сопротивления. Лежащий на полу привлек внимание дяди Алека. – Я всегда подозревал, что ты одна из нас, но твой папа не рассказывал, что ты умеешь делать…
Он снова заглянул Нове в глаза – с жалостью и, кажется, с восхищением.
От этого взгляда Нова словно очнулась и бросилась дяде в объятия.
– Дядя Алек, – надрывно заплакала она, ткнувшись лицом ему в грудь, – Он их застрелил… он… он убил…
Дядя поднял ее и прижал к груди.
– Знаю, – прошептал он ей в волосы, – Я знаю, милое, опасное дитя. Но теперь ты в безопасности. Я не дам тебя в обиду.
Нова почти не слышала его слов, в голове у нее стоял страшный шум. Там непрерывно звучали выстрелы. Бабах бабах бабах.
– Но, когда мы отсюда выйдем, больше ты не должна называть меня Алеком. Идет, кошмарик? – Он погладил ее по волосам. – Для всего остального мира за пределами этой квартиры я Ас. Ты поняла? Дядя Ас.