Отсутствует

Алекс Зетт

Та-да-дам, дорогие слушатели, поблагодарите наших героев, если внезапно встретите их на пустошах, а теперь, послушаем музыку!"

Я почесала затылок и криво улыбнулась, замечая шокированное лицо отца. Папа уставился на меня. Обняв меня, он поцеловал меня в лоб и сказал, как он гордится за свою дочь, которая помогла стольким людям. Конечно, я была смущена, но очень рада услышать такие слова от папы. И вот сейчас мне предстояло рассказать отцу обо всём, что

со мной произошло.

Мы шли по разбитым пустошным дорогам, через засыпанные мусором и бетоном овраги. Пробирались по заросшим сухой травой склонам. Шли под глубоким, тёмным небом, собравшим на себе бесконечные снежинки холодных звёзд.

Ночной ветер холодными вихрями кружил пыль, взъерошивал наши волосы и целовал лица, пока пустынная, погрязшая в ночной тьме земля отдыхала после жаркого дня.

Вдалеке изредка были заметны тусклые огоньки в старых зданиях.

Я была счастлива, что мы с папой снова вместе. И папа был счастлив так же. Я так редко видела его настолько радостным и весёлым.

Пустоши встретили меня привычными однообразными просторами с суровыми ветрами и бугристыми землями. И как же я была рада, что снова оказалась на этих мертвых землях!

Как же мне было приятно вдыхать пропыленный воздух, подставлять лицо ветру и чувствовать себя здесь, в настоящем мире. После пережитого ужаса, после давления виртуальной реальности я была счастлива снова вернуться в настоящий мир. Каким бы он не был.

К переправе, ведущей от пустошных степей к полуразрушенной столице, мы с папой подошли около шести утра. Рассвет томным заревом пробивался сквозь густые залежи пухлых туч, воздух стал сырым, отчего было очень промозгло.

Не могу описать своё счастье, когда, наконец, через почти полтора часа, я увидела перед собой огромную глыбу авианосца Ривет-Сити, потёртые статуи на постаментах и металлические конструкции в полуразрушенном городском пейзаже, утопающие в утреннем свете. Я обошла груду металла и сваленных прогнивших листовок, позвала отставшего Догмита, и мы прошли мимо гнутого металлического плаката с надписью "Ривет-Сити".

Я отчего-то ужасно нервничала, хотя через усталость моя нервозность пробивалась с трудом. К счастью, трап уже был выдвинут, а возле Интеркома стоял заспанный офицер Харкнесс, глядя вдаль слипающимися глазами. Он кивнул отцу и мне, рассеянно проследил взглядом за Догмитом, и снова задумчиво уставился в сторону.

Мы, переглянувшись с отцом, с усталыми улыбками прошли дальше, к крепким металлическим корабельным дверям, ведущим в авианосец.

***

Ранним воскресным утром в узких проржавевших коридорах авианосца, заставленных всякой всячиной, никого не было. Я едва поспевала за торопящимся отцом и старалась ничего не снести на своём пути, но в таком усталом состоянии это

едва-едва у меня получалось.

Я на самом деле думала, что лаборатория будет закрыта в выходной день, но у них, похоже, и выходных-то не было. Собственно, когда мы зашли в просторное прохладное помещение с мерцающим жужжащим оборудованием и гудящими трубами, свет там был включен, и как минимум три человека в белых халатах прохаживались между столов.

Я вслед за отцом спустилась вниз, не сдерживая зевоту. Я часто заморгала от яркого света и почти сразу увидела что-то быстро записывающую в лист на планшете доктора Ли. Она по-прежнему выглядела безупречно - с аккуратным пучком на затылке, волной густых тёмных волос возле левого виска, в белоснежном, слегка запачканном землёй халате.

Она выглядела уставшей, но была по-прежнему очень серьёзной. Однако когда она обернулась на звук шагов и увидела нас с отцом, я думала, что её хватит удар.

– Мэдисон, - прошептал взволнованно папа, медленно приближаясь к доктору Ли.

Сейчас, при искусственном освещении его лицо выглядело будто бы старее, глубокие морщины стали заметнее, как и тени под глазами, карие глаза казались больше и отражали какое-то непосильное страдание и просьбу.

Доктор Ли открыла рот от удивления, её лицо побледнело, а в глазах... в её глазах я увидела нечто странное. Я сию же секунду запомнила этот взгляд, обращённый на моего отца.

Взгляд, наполненный глубокой скорбью, облегчение и невероятным счастьем... Таким ошеломляющим и неподдельным, что мне стало не по себе.

И лишь взглянув на отца, я почти сразу поняла, что такой взгляд бывал у него, очень-очень редко и только тогда, когда он вспоминал о маме.

Я едва дышала, пытаясь осознать пришедшую мне в голову мысль, и так и замерла с открытым ртом и распахнутыми глазами.

– Джеймс...
– прошептала доктор Ли, хватая ртом воздух.
– Ты жив! Боже мой, я так волновалась!

Отец улыбнулся, проведя широкой ладонью по лицу. Он устало потёр глаза и посмотрел на Мэдисон. Мне казалось, что Ли едва удерживается от того, чтобы броситься папе на шею. Сразу после испытанного шока на её лице стала пробиваться радостная улыбка.

– Я тоже рад тебя видеть, Мэдисон. Ты даже не представляешь, что я пережил. На самом деле, я едва остался жив только благодаря моей дочке, что последовала за мной...
– хрипло сказал папа, поворачиваясь ко мне и с самой добродушной улыбкой, притягивая меня к себе и обнимая.