Отсюда и в вечность

Джонс Джеймс

— Она там в шкафу, — равнодушно бросил Уорден. — За картотекой.

— Да, правильно, — сказал лейтенант Калпеппер, сын бригадного генерала Калпеппера, внук генерал-лейтенанта Калпеппера, правнук подполковника армии конфедерации южных штатов Калпеппера.

— Я сам достану сумку, сержант, не беспокойтесь, — продолжал он, хотя Уорден и не двигался с места. — Сегодня я должен попасть в лунку не меньше восемнадцати раз.

Он вытащил сумку из-за металлического ящика с картотекой. уронив при этом пачку карточек, но и не подумал поднять их. Затем Калпеппер

выпорхнул из комнаты так же легко и стремительно, как появился.

Уорден, поморщившись, поднял карточки и положил их на место.

— Иди, — сказал он Прюитту, — я сделаю все, что требуется. А сейчас мне надо работать.

Он подошел к схеме, которая на крюках висела позади стола Холмса, и остановился, разглядывая ее. На схеме были видны квадратики, изображавшие взводы и отделения, и к каждому из них прикреплены картонные таблички с фамилиями солдат и сержантов.

— А где твои вещи? — спросил Уорден.

— Все еще на старом месте. Не хотелось мять в свертках выглаженную форму.

Уорден ухмыльнулся своей хитрой, загадочной улыбкой.

— Все еще пижонишь? Ничуть не изменился. Не форма делает солдата, Прюитт, а нечто другое.

Он вытащил карточку из ящика стола Холмса и напечатал на ней фамилию Прюитта.

— У склада стоят пулеметные повозки. Возьми одну и перевези вещи.

— Спасибо, — сказал Прю, удивленный таким великодушием.

Уорден довольно ухмыльнулся.

— Так ведь форма твоя не помнется при перевозке… Надо, чтобы ты попал в хорошее отделение. Как насчет отделения Чифа Чоута?

— Ты что, смеешься? — сказал Прю. — Неужели ты в самом деле хочешь послать меня в отделение Чоута? Мне кажется, тебя больше устроило бы отправить меня к кому-нибудь из любимчиков Холмса.

Брови Уордена от удивления поползли вверх. Оп повесил карточку на схему, где находился квадратик отделения капрала Чоута.

— Вот так. Понятно? У тебя, может быть, никогда еще но было такого хорошего друга, как я, а ты даже не знаешь этого. Пойдем на склад. Получишь снаряжение и спальные принадлежности.

В помещении склада Лева, худой, лысый, с морщинистым лицом, оторвался от своих каракулей, чтобы выдать Прюитту простыни и наматрасники, палатку, одеяла и все остальное имущество.

— Хэлло, Прю, — улыбнулся он.

— Хэлло, Никколо, — ответил Прю. — Ты все еще в этой части?

— А ты к нам надолго? — в свою очередь спросил Лева. — Или временно?

— Вполне возможно, — вместо Прюитта ответил Уорден, — что он пробудет у нас долго.

Затем Уорден проводил Прюитта наверх, где и располагалось отделение Чоута, и показал, какую койку ему занять.

— До часу закончишь все личные дела, — приказал Уорден. — А потом отправишься на работу, как и все.

Прю занялся устройством постели. В комнате никого не было, и каждый его шаг гулким эхом отдавался вокруг.

Глава пятая

Капитан Холмс вышел из ротной канцелярии в прекрасном настроении. Он был доволен тем, как разговаривал с поваром Уиллардом, и особенно с новеньким, Прюиттом.

Холмс еще раньше знал историю о последнем бое Прюитта, а теперь, после разговора с ним, был уверен, что тот еще до начала летнего сезона ротных состязаний наверняка изменит свое решение.

Капитану Холмсу нравилось подниматься по ступенькам лестницы, ведущей к зданию штаба. Казалось, они сделаны не из бетона, а, как старинные лестницы, из мрамора с серыми и черными прожилками. Время отполировало когда-то шероховатый бетон, дожди и непрерывное шарканье ног сгладили острые углы и отшлифовали поверхность. Под дождем ступеньки всегда ярко блестели. Они казались Холмсу столь же прочными, даже вечными, как и сама армия.

Бетон и кирпич лестницы были той реальностью, в которой преломлялись взгляды Холмса. Такой же реальностью было и то, что ординарец регулярно раз в день до блеска начищал его ботинки для верховой езды. Когда Холмс поднимал ногу на ступеньку, мягкая, податливая кожа ботинок изгибалась глубокими складками, однако на ботинках но было ни одной трещины — это говорило о хорошем уходе за ними.

Сейчас удовольствие шагать по лестнице несколько омрачалось предстоящей встречей с полковником Делбертом. Не то чтобы Холмс не любил старика. Нет. Но когда человек выше тебя но званию, когда от него зависит присвоение тебе звания майора, тогда, естественно, волей-неволей боишься сказать лишнее слово в его присутствии.

Наверху, посреди веранды, коренастый солдат в рабочей одежде тер шваброй отполированный пол, размахивая ею от стены до стены. Капитан Холмс остановился. Солдат был занят своим делом и не заметил появившегося па веранде Холмса. И только когда швабра хлестнула по каблукам, солдат оторвал взгляд от пола и удивленно уставился на капитана, вытянувшись по стойке «смирно» и виновато глядя на офицера. Швабра выпала из его рук, по он тут же поднял ее и прижал к ноге, как винтовку. Капитан Холмс презрительно взглянул на солдата, его всегда раздражал такой панический страх перед офицерами, и медленно двинулся прочь.

Полковник Делберт был у себя. За большим столом в просторном кабинете, на стенах которого были укреплены два огромных флага, государственный и полковой, он казался невероятно маленьким. На самом деле это был крупный мужчина. На полном лице его едва заметны были крошечные стального цвета усы, которые всегда очень смущали Холмса, хотя он и старался не осуждать начальника. Кабинет полковника выглядел весьма скромно — кроме стола и двух стульев, там ничего не было. Как всегда, у стола на полу спал черный спаниель.

Холмс ровным, спокойным голосом отдал рапорт полковнику. Кругом стояла тишина, казалось, даже спаниель перестал дышать. Полковник четко ответил па приветствие и улыбнулся. Улыбка у него получилась теплая, отеческая.

— Ну, — сказал полковник, усаживаясь в кресло. — Что скажешь, Дайнэмайт?

Капитан Холмс улыбнулся, взял один из стоявших у стены стульев и присел за столом напротив полковника, стараясь поскорее отделаться от робости.

— Дело в том, сэр, что один из моих парней…