Оттенки полуночи
Шрифт:
Теперь, когда его ум прояснился, он смог подумать, рассмотреть то, что его ждет.
Много бежать. Много скрываться, чтобы быть на шаг впереди своего потомства, которое стремилось захватить его и уничтожить. Больше того самого существования, которое он и его братья сумели познать, ступив ногой в этот неприветливый человеческий мир.
Он выживет.
Но для чего?
В то время как инстинкт заверял его, что он был далек от поражения, его логика считала, что у него никогда и не было шансов на победу. Но до сих пор этому
Он и другие семь завоевателей, что разбились здесь очень давно, должны были стать короля среди меньших, низших человеческих форм жизни, которые населяли эту планету. Они могли стать царями, если бы не восстание их наполовину человеческих сыновей. Если бы не война, оставившая в живых его одного, его выживание не зависело бы от одного из его сыновей, который запрятал его подальше в горную пещеру.
Он не должен был удивляться тому, что предательство не оставит себя долго ждать, когда пробудился в той пещере.
После периода своей спячки он ожидал, что мир изменится и преподнесет ему место для того, чтобы пировать. Вместо этого он был заключен и лишен еды, ослабленный химическими веществами и технологиями, которые были далеко от понимания нынешних людей, которые существовали, когда он в последний раз здесь был.
Земля продвинулась вперед. Это и отдаленно не напоминало тот мир, который он оставил позади, но достаточно, чтобы теперешняя жизнь была судом для него. Бесконечное однообразие дней и ночей, преследования и отступления.
Он не был уверен, что имел права и желания.
Женщина, лежащая перед ним, казалось, находилась в аналогичной ситуации. Он был свидетелем ее отчаяния, и он чувствовал вкус поражения в каждом ударе ее сердца, когда он пил из нее. Он попробовал ее одиночество, ее безнадежность, и это задело что-то глубоко внутри него.
Она тоже была воином. Он увидел это на нескольких изображениях в рамках у нее в хижине. Эта женщина была одета в военную форму человеческого воина, нося оружие и имея особый взгляд. Этот взгляд не пропал, даже когда она была ослаблена от потери крови и напугана. Она была сильной, сердцем она до сих пор оставалась воином, хоть и не замечала этого.
Она тоже была потерянной…одинокой.
Но там, где она была готова сдаться, до того, как он вторгся в ее жилище, его генетический состав не позволил бы такой капитуляции. Он родился завоевателем, родился для войны. Он был хищником по своей природе. Захочет он этого или нет, его тело будет сопротивляться смерти до последнего вздоха…независимо от того, сколько времени это займет.
И также его заставили видеть своих врагов побежденными любой ценой.
Именно тот внутренний двигатель заставил его сделать то, что он сделал несколько минут назад с этой женщиной, лежащей без сознания и в полном бреду на полу хижины.
Теперь он попятился от нее, мрачно рассматривая. Медленно, он поднес свое левое запястье ко рту и сделал клыками неглубокий надрез.
Когда он встал и направился в другой конец комнаты, он услышал рев приближающихся к хижине двигателей.
Могли ли они найти его так быстро?
Был ли его преследователь человеком или представителем Рода, он не был уверен.
Но когда он проверил недавно зажившее сухожилие и кожу его руки, то мрачно улыбнулся, довольный тем, что он готов встретиться с любой опасностью
Глава 27
Алекс принеслась так быстро, как только позволили ей снег и ледяные пустыни на пути, к хижине Дженны. Она все еще могла слышать Зака, преследующего ее. Сокращая опасный путь позади и впереди, молясь, чтобы он потерял ее в этом шторме, она надеялась, что оружие, которое он навел на нее в городе, было лишь временным помутнением рассудка с его стороны.
Но она видела опасный свет в его пристальном взгляде. Он был разъярен и отчаянно пытался сохранить свою тайну. Вероятно, больше всего от Дженны. Но был ли он достаточно отчаянным, чтобы в процессе убить Алекс?
Узел страха, который поселился у нее в горле, ответил, что да.
Сердце Алекс молотило так, словно хотело выскочить из груди, к тому времени, как она достигла дома Дженны. Она резко затормозила и заглушила двигатель. Луна спрыгнула вместе с ней и в паре помчалась к крыльцу дома.
– Дженна! – позвала она. – Дженна, это я!
Почти сделав шаг, Алекс услышала гул снегохода Зака позади нее.
– Не делай ни одного шага, Алекс.
О, Боже.
– Дженна! – закричала она. – Ты там?
Ответа не последовало. Ни одного движения в хижине.
Позади нее раздался мягкий щелчок пистолета, снятого с предохранителя.
– Будь ты проклята, Алекс, - сказал Зак деревянным голосом, абсолютно лишенным эмоций. – Почему ты делаешь это со мной?
– Дженна, - снова позвала Алекс, только тише, понимая всю бессмысленность этого.
Хижина сохраняла тишину. Дженны либо нет, либо она не слышит ее. Что делать, если ее страх за благополучие Дженны оправдался? Алекс не осмеливалась даже представлять это.
И при этом у нее не было и шанса, потому что Зак был не в своем уме, и Алекс, скорее всего, должна была умереть здесь и сейчас.
И тогда Алекс во сей этой пустой тишине услышала еле различимый звук – маленький стон, едва слышный даже возле двери. Сердце Алекс затрепетало от надежды.
– Алекс?
Она, невзирая на последствия, сделала маленький шаг, наступив на нижнюю ступеньку крыльца. – Если ты меня слышишь, то, пожалуйста, открой.
Как щелчок фотоаппарата, позади нее раздался выстрел. Алекс почувствовала горячий свист пули, когда та пролетела мимо ее головы и врезалась в деревянный косяк в трех шагах от нее.