Отважная лягушка. Часть 2
Шрифт:
– Это не я!
– поспешила оправдаться девушка.
– Старуха хотела порезать ножом, я защищалась. Вот она по верёвке и полоснула.
– Господин Курий!
– крикнул добросовестный стражник, глядя, как собеседница поспешно накидывает покрывало.
– Тут одна развязалась!
– Кто такая?
– раздражённо отозвался претор.
Он с мрачно-унылой физиономией выслушивал гневную речь представительного мужчины в белом плаще.
Путешественница узнала одного из тех магистратов, которых она видела на ступенях базилики, и к кому по глупости обратилась
Глянув на узницу, продолжавшую аккуратно бинтовать раненую кисть, стражник, поколебавшись, ответил:
– Госпожа Юлиса.
Первый раз назвав её по фамилии.
С тоской глядя вслед гордо удалявшемуся члену городского совета, претор раздражённо махнул рукой.
– Некогда нам возиться. Пусть так идёт. Ты там приглядывай за ней.
– Да, господин Курий, - кивнул конвоир, перехватывая копьё, и скомандовал, словно стараясь задеть арестантку напускной строгостью.
– Шагай!
Скромно потупив взор, девушка пошла вслед за то и дело оглядывавшимися проститутками. Своим нарядом и свободными от пут руками Ника стала привлекать ещё больше внимания. Решив воспользоваться этим, она придерживала зверски болевшую кисть так, чтобы окружающие могли как следует рассмотреть стремительно пропитывавшуюся кровью повязку.
Негромкий ропот толпы прорезал пронзительный женский крик:
– Мама! Где мама?! Мамочка!
Расталкивая сгрудившихся зевак, к лежащему на мостовой телу Калям устремилась женщина в синем шерстяном плаще и сбитой на плечи накидке.
– Что же ты наделала, мамочка?!
– заломив руки, дочь рухнула на колени перед матерью, и упав ей на грудь, разрыдалась.
Буквально через несколько секунд рядом очутился встрёпанный супруг, заботливо придерживавший правой рукой привязанный к поясу кошелёк. Наклонившись к жене, он что-то горячо зашептал, оглядываясь по сторонам. Прежде, чем зрители бесплатного представления заслонили его от глаз Ники, та успела заметить на его лице выражение нескрываемого облегчения.
Судьи терпеливо дожидались обвиняемых за длинным столом перед колоннадой базилики. Ступени, ведущие ко входу в главное общественное здание Этригии, были свободны, но перед ними толпились многочисленные зеваки, собравшиеся поглазеть на процесс.
Повинуясь окрику претора Курия, люди расступились, пропуская на сцену главных действующих лиц предстоящего представления.
По сторонам широкой лестницы архитектор расположил площадки с каменными чашами светильников. Арестантов подвели к правой платформе, возле стены которой они и расселись. Только Ника осталась стоять, лишь время от времени опираясь плечом о каменную кладку. Помня об аристократическом положении, она всячески старалась выделись себя из общей массы обвиняемых, твёрдо решив оставаться на ногах всё время процесса.
– Богохульница!
– вновь донеслось из толпы.
– Казнить её! На кол! Только так великий Дрин простит нас!
Впрочем, кричали натужно, без огонька, словно отрабатывая не слишком щедрую оплату. Видимо, поэтому призывы не
Тут Нику кто-то окликнул:
– Госпожа Юлиса!
Чуть повернув голову, она увидела широко улыбавшегося Ротана и выглядывавшую у него из-за плеча Риату. Судя по сияющей физиономии адвоката, тот пребывал в полной уверенности в благополучном исходе дела, а вот рабыня смотрела на госпожу с тоской и сочувствием. Поймав взгляд девушки, молодой человек энергично кивнул.
"Золото взяли, - сделала логический вывод арестантка.
– Теперь только бы не кинули. Чего доброго, отправят на рудники - тогда плакали наши денежки. И жаловаться не пойдёшь. Вот батман".
Убедившись, что его поняли, Олкад куда-то исчез, а невольница осталась. Прижав к груди небольшую корзину, она только отступила в глубь толпы, освобождая место впереди для самых любопытных.
Девушка взглянула на судей.
"Ну, и кому из них достались мои империалы? Одному магистрату или он с преторами поделился?"
Высокий, пожилой мужчина со строгим, обрюзгшим лицом задумчиво смотрел куда-то поверх голов зрителей. В кресле с высокой спинкой, прикрытый плащом, отороченным серебристым белым мехом, он словно олицетворял собой солидность и респектабельность. Со стороны казалось невероятным, что человек такой благообразной внешности способен взять у беззащитной девушки последние деньги.
Преторы по бокам смотрелись далеко не так импозантно. Один - молодой, вертлявый, - то теребил завязки плаща, то поправлял украшенную зелёными камешками пряжку, одновременно вертя головой и болтая с угодливо склонившимся перед ним мужчиной в длинном, подбитом серым мехом плаще.
Второй - старше и солиднее, - лениво перебирал исписанные листки, казалось, не обращая никакого внимания на происходящее.
Кроме документов и бронзовой чернильницы на столе расположились серебряный гонг, величиной с хорошую суповую тарелку, и странный агрегат, состоящий из ярко начищенной медной воронки и стоявшей под ним миски литра на два.
Попаданку несколько удивило присутствие этих предметов, в её понимании не имеющих никакого отношения к судопроизводству.
Всё разъяснилось при рассмотрении первого же дела.
Некий пожилой, благообразного вида лавочник утверждал, что мужчина, куковавший в тюрьме с первого дня дриниар, украл у него рулон материи.
Назвавшись грузчиком, подсудимый вызвал смех и улюлюканье зрителей, видимо, посчитавших его обычным бродягой. Но поскольку ткани у подсудимого не обнаружили, не нашлось и свидетелей, готовых подтвердить обвинение; в итоге одни слова выступили против других.
Торговец на адвоката тратиться не захотел, а грузчик явно не имел для этого средств, поэтому они обменялись гневными речами. Каждый по мере сил доказывал свою правоту, обращаясь к богам и судьям. Причём, выступать оратор имел право столько времени, за сколько сочившаяся по каплям вода перетекала из воронки в миску.