Отважная защитница
Шрифт:
— Первая гитара у меня появилась в шесть лет. Отец решил, что безопаснее будет, если я буду сидеть и бренчать что-нибудь возле дома, чем шататься по улицам в поисках неприятностей.
— А где ты вырос?
Хейл усмехнулся, снял шляпу и положил ее рядом.
— Да прямо здесь, в Техасе. Слушай, завтра у меня интервью. Если хочешь узнать о моей важной персоне побольше, милости прошу.
— У тебя что, нет никаких секретов от журналистов?
— Лиззи, мои секреты всегда при мне. — Он вновь нахлобучил шляпу, сдвинув ее на глаза. — Но
Элизабет поняла, что за внешним высокомерием и бесшабашностью этого человека таились и ум, и рассудительность, и надежность.
Возвращение в отель принесло Элизабет желанный покой. День прошел замечательно, Хейл оказался заботливым и чутким человеком, который беспокоится о больных детях и старается облегчить их страдания. Кроме того, неизвестная фанатка пока больше не заявляла о себе: никаких новых записок с угрозами Элизабет в номере не обнаружила.
После обеда Хейл и Джоуи работали над новой песней. Хейл с воодушевлением наигрывал что-то на пианино и напевал мелодию, как будто пробовал ее на вкус. Элизабет поймала себя на том, что пристально изучает этого красавца, и быстро отвела глаза, но сердце уже предательски затрепетало в груди.
Элизабет попыталась успокоиться, но тут Хейл поднял голову и встретился с ней взглядом.
Надо было признать, что Хейл ей нравится. Но контракт агентства однозначно запрещал любые отношения, кроме профессиональных. Десять тысяч долларов стоят того, чтобы держать чувства в узде, решила Элизабет.
Быстро закончив обед и попрощавшись с музыкантами, она ушла к себе в комнату и позвонила сестре в Лос-Анджелес,
— Школа тхеквондо, — ответила сестра строгим деловым голосом.
— Сьюзен, привет! Как там у вас дела?
— Элизабет? Как я рада! — Сьюзен тут же отбросила всякую официальность. — Здесь все замечательно! Представляешь, сегодня я записала к нам в школу трех новых учениц! Правда, здорово?
Сьюзен нельзя было назвать собранной и организованной. Так что Элизабет была поражена тем, какой энтузиазм сестра проявляет в отношении судьбы школы,
— Надеюсь, ты не прогуливаешь занятия, Сьюзен?
— Нет, что ты! У нас же сейчас каникулы! А как твои, дела с Хейлом Бриджесом?
— Он — одна большая проблема.
— Тебе он что, совсем-совсем не нравится?
— Нет! — Элизабет понизила голос до шепота. — Знаешь, он такой эгоистичный и высокомерный!
— Зато красавчик! — хихикнула Сьюзен. — Наверняка в нем есть что-то хорошее… где-нибудь в глубине души.
Элизабет собралась было рассказать сестре о визите в детскую больницу, но вспомнила, что дала слово молчать об этом.
— Ну, может быть, где-то очень глубоко.
— Какая жалость! На фотографиях в газетах он просто душка! Вот бы он пел мне под окном серенады, я бы за ним на край свет пошла! Пришли мне посылочку
Почему-то насмешливый тон сестры вызвал у Элизабет раздражение. Но был один вопрос, на который ответить ей могла только Сьюзен. Вновь понизив голос почти до шепота, Элизабет спросила сестру:
— Послушай, появлялись о Хейле какие-то новые сплетни в газетах?
— Вроде нет. Слушай, мне пора идти, ученицы уже собрались. Ты не беспокойся, со школой все в порядке. У меня и на учебу время остается, честно! Я занимаюсь на специальных курсах, сегодня у меня занятия по планированию рабочего и личного времени!
— Надо же! Ты молодец, Сьюзен! Счастливо! — Элизабет вздохнула и повесила трубку. Все-таки с трудом верилось, что ее маленькая сестренка когда-нибудь научится что-то планировать в своей жизни. Неужели взрослеет?
Убедившись, что Хейл сегодня весь вечер будет работать с Джоуи над новой песней и Лео присмотрит, чтобы музыкант не покидал номер, Элизабет со спокойной душой отправилась спать.
Через пару часов она проснулась от внезапно нахлынувшего чувства голода. Она, конечно, ни за что в жизни не призналась бы в этом Хейлу, но здоровая пища частенько вынуждала ее ложиться полуголодной. Элизабет накинула шелковый голубой пеньюар и вышла из комнаты.
В столовой и гостиной было темно. Элизабет заметила, что корзинка с фруктами на кофейном столике, которую принесли в номер, до сих пор стояла нетронутой. Элизабет без колебаний направилась к столику и взяла из корзинки яблоко, но внезапно заметила чей-то силуэт возле окна. В темноте блеснул и тут же исчез красный огонек.
Элизабет испугалась, что преступник смог проникнуть в номер через балкон, может быть, он и сейчас прячется где-то за раздвижными дверями, ведущими на террасу пентхауса. Она осторожно приблизилась к балкону, и только теперь поняла, что это силуэт Хейла. Он был один, одетый все в те же джинсы и тенниску, и курил на балконе.
Элизабет приоткрыла дверь:
— Все в порядке, Хейл?
Хейл тут же затушил сигарету, он помнил, что Лиззи не любит курящих мужчин. А он сидел здесь, курил и думал о ней. Как влюбленный мальчишка, он представлял эту девушку яркой далекой звездой. Она была такой прекрасной, такой близкой — и такой недоступной! Так что Элизабет застала его врасплох.
— Да я просто любовался ночным небом. Хочешь присоединиться?
— Здесь холодновато. — В голосе Элизабет прозвучало сомнение.
Он взглянул на нее. Девушка по-прежнему стояла в дверях, слегка поеживаясь от ночной прохлады. Сейчас она показалась Хейлу особенно прекрасной. Лунный свет делал ее еще более загадочной и неприступной. Светлые волосы свободно падали с плеч, тонкий голубой пеньюар облегал стройную фигуру. О, как ему хотелось обнимать и ласкать каждый изгиб ее прелестного тела!
— Какая чудесная ночь! — сказала она, делая шаг по направлению к Хейлу. — Наверное, и вправду в техасском небе самые большие звезды во всей Америке!