Отважное сердце
Шрифт:
– Успокойся, детка. Я не собираюсь портить твое миленькое личико. И краснокожим тоже не позволю. Со мной ты в безопасности. Я о тебе позабочусь.
– Эрлоу Вэнс, вы… сумасшедший, – хрипло выдавила Джули, как только смогла говорить.
Он запрокинул голову и рассмеялся, его смех эхом разнесся в ночной тишине. Затем в мгновение ока его кажущаяся веселость сменилась мрачной угрюмостью.
– Сейчас, Джули, я тебя отпущу, но настанет день, когда ты станешь моей. Я завоюю твое сердце, так и знай. А если тебя отталкивают мои шрамы, то запомни: однажды они спасут тебя от смерти, которая неминуемо настигнет остальных. А теперь
Джули с трудом поднялась на ноги, затем споткнулась и упала на колени. Наконец ей удалось подняться. Подобрав юбку, она бросилась сквозь темноту к лагерю.
Добежав до своего фургона, Джули встала в его тени, подальше от света костра. Ей хотелось успокоиться. Вэнс, конечно же, был пьян. Наверное, у нее все же нет серьезных оснований для страха… просто надо быть поосторожнее. Нужно забыть об одиноких ночных прогулках, сделать так, чтобы он не смог вновь улучить момента и остаться с ней наедине. Придя к этой, как ей казалось, разумной мысли, Джули наконец смогла отдышаться. Не стоит расстраивать Майлза. Зачем пересказывать ему бред Эрлоу? Для чего? У него и так хватает проблем, зачем же еще забивать брату голову чьими-то пьяными угрозами? Немножко успокоившись, она сделала несколько глубоких вдохов, пригладила волосы, оправила платье и вышла из тени.
– Вот ты где! – радостно воскликнула Тереза. Она сидела с другой стороны фургона и негнущимися от холода пальцами штопала рубашку Майлза. – А я все думаю, куда ты запропастилась?
– А ты почему не у костра? – с укоризной спросила Джули. – Ты же здесь совсем замерзнешь.
Тереза состроила гримасу.
– Лучше уж мерзнуть, чем слушать Элизу. По-моему, она повздорила с капитаном Арнхардтом и теперь сидит и всем сообщает, что застала вас с ним в жарких объятиях.
Почувствовав, как вспыхнули ее щеки, Джули поспешно отвела глаза.
– Все было вовсе не так… И сейчас я иду вовсе не от него.
– Да не нужно ничего объяснять, – поспешно перебила ее Тереза. – Я очень рада, если ваши отношения наконец-то налаживаются, хотя, конечно, противно, что Элиза Тэтчер шпионит за вами, а потом болтает об этом кому ни попадя. К тому же я знаю, что ты сейчас не от него, – он ведь тебя разыскивал.
– Правда? – радостно воскликнула Джули, но стоило только Терезе засмеяться, как она тут же покраснела.
– Он сказал, что пойдет поискать тебя, а если не найдет – вернется. Посиди здесь и успокойся. Если ты пойдешь к женщинам, то станешь хорошей мишенью для остренького язычка Элизы.
– Это меня не волнует, – решительно сказала Джули. – Теперь уже все, наверное, знают, что она за фрукт, и никто не воспринимает ее всерьез.
– Это уж точно. Сначала ее опасались. Но теперь мы больше думаем о том, как бы выжить, а не о том, как получше устроиться в Аризоне. Думаю, Элиза это понимает, потому и бесится. И не забывай, – с жаром добавила Тереза, – что ее ребенок умер. Это, безусловно, очень на нее повлияло, особенно если учесть, что ребенок был единственной причиной, по которой муж ее вызвал. Ей сейчас очень тяжело.
Джули слушала вполуха и одновременно раздумывала, стоит ли открыть Терезе то, что с ней произошло? В конце концов, решила промолчать. К чему лишний раз огорчать Терезу?
Заметив,
– Не хочу показаться любопытной, но как у тебя обстоят дела с капитаном?
Джули вздрогнула от неожиданности.
– Мы разговариваем. У меня такое чувство, словно нам что-то все время мешало быть полностью откровенными друг с другом. Если это правда и мы сможем преодолеть этот барьер – прекрасно. Если же нет, тогда, я думаю, самое время покончить со всем этим раз и навсегда.
– Но ты же не хочешь, чтобы все закончилось, правда? – уверенно сказала Тереза.
– Нет, – тихо признала Джули. – Не хочу. Но если по-другому не получится, я смирюсь. Хотя, пока мы не доберемся до Аризоны, будет непросто постоянно быть рядом с ним, каждый день видеть его…
– Ну посмотрим-посмотрим, – весело сказала Тереза, кивнув куда-то за спину Джули. – Вон он идет.
Дерек решительно подошел к ним, рассеяно кивнул Терезе и наклонился к Джули. Ее рука утонула в его ладони, и, все так же не проронив ни слова, он увлек ее куда-то в темноту.
Пока они шли, Дерек все время поглядывал на нее, в который уже раз восхищаясь ее редкой, изысканной красотой. Стоило ему закрыть глаза, как Джули тут же вставала перед его мысленным взором – дымчато-зеленые глаза, оттененные густыми длинными ресницами, манящие и загадочные… чувственные губы… идеально сложенное тело, тайны которого ему были так же хорошо ведомы, как и свои собственные.
Когда-то он клялся себе, что ни одна женщина не завладеет его сердцем. Телом – пожалуйста, но не сердцем. Он не мог позволить себе стать рабом любви.
Джули не стала спрашивать, куда они направляются. Она была рада уже тому, что просто идет рядом с ним.
Вдруг Дерек на миг притянул ее к себе, но затем снова отпустил, и они продолжили путь.
Выбрав удобное место, он привалился спиной к огромному валуну и сложил руки на груди.
– Ну что ж, давай поговорим, дымчатые глазки.
Несмотря на скудность света, отбрасываемого узким серпом месяца, Джули все же не могла не заметить напряженного взгляда своего собеседника. Она чуть отодвинулась – подальше от него, зная, что так легко вспыхивающие меж ними чувства могут помешать ему собраться с мыслями. Дерек набрал в грудь побольше воздуха и начал:
– На корабле у тебя был жар, – напомнил он ей о том, что случилось несколько лет назад. – В бреду ты рассказала мне все о своем прошлом. Я тоже буду с тобой искренен. Тогда ты, наверное, поймешь, почему я так отношусь к браку.
Джули молчала, считая, что ей лучше не задавать вопросов и следует просто дать ему выплеснуть то, что все это время он держал при себе.
– Давным-давно, – продолжал Дерек, уставившись в одну точку, – когда я был еще совсем мальчишкой, я решил для себя, что никогда не свяжу себя брачными узами. У меня было счастливое детство. Я был очень привязан к своим родителям. Но однажды вдруг понял, что они никогда не любили друг друга. А если и любили, то это было задолго до того, как я появился на свет. Тогда я и дал себе эту клятву. Понимаешь, родители не были счастливы вместе. Они не знали, что мы с сестрой все слышали сквозь тонкие стены. Мой отец – рыбак, домик наш был очень скромным. До нас доносились жалобы матери, их жаркие споры, из-за которых отец выходил в море гораздо чаще, чем это было действительно необходимо.