Отвергнутая. Игрушка для Альф
Шрифт:
— Передашь? — понижаю я голос и бессовестно проскальзываю в ее мысли, вкладывая в них, что очень важно передать Вестару, как я что-то выпила из флакончика, как поплакала и как поблагодарила его за помощь.
— Да, передам, — Даза медленно моргает.
— Благодарю тебя, — слабо улыбаюсь и спешно покидаю кухню.
— Я так и не поняла, — летят мне в спину недоуменные слова Дазы, — пирожные получились в этот раз?
— Да. Сделка закрыта.
— И ты покидаешь замок?
— Именно!
Дальше
Ее опять накроет восторгом, что станет скоро мамочкой, а эту радость поймает среди грез Анрей или Эрвин.
Плакал тогда мой гениальный план выйти из игры победительницей.
Карету подают мне со всеми почестями, и прячут взгляды, потому что я ведь вышагиваю босая и в одной тонкой нижней сорочке.
Но я не позволяю себе краснеть. В конце концов, их Альфы вообще могут по замку шастать голыми и никого не стеснятся. Потому что они — оборотни.
Я теперь тоже оборотень. И могу пройти к карете голой или даже мохнатым чудищем. и только пусть кто-нибудь фыркнет.
Сожру.
И, видимо, мой настрой бледные слуги уловили, раз глаза испуганные тупят в пол.
— И ты нас все-таки покидаешь? — раздается насмешливый и высокомерный голос в предрассветной серости, когда моя босая ступня касается холодной подножки кареты.
— Сделка завершена, — я даже не оборачиваюсь.
— Это да… Можем придумать новую?
— Придумывайте новые сделки для Истинных, к которым рванул ваш Советник, — небрежно бросаю я. — И да, их двое. И они тоже близняшки. Как вам повезло. Можете меняться ими каждой ночью для разнообразия.
— Что ты несешь?
— Это уже неважно, — ныряю в салон кареты и захлопываю дверцу. — Я покидаю это проклятое место.
Выходит громко и истерично.
Я чувствую недоумение Анрея, и его желание выволочь меня из кареты, чтобы затем потащить в замок и кинуть под бок спящему брату.
Но сделка закрыта. И нет никакой другой причины, чтобы остановить меня и заставить поспать в их объятиях.
Я продолжаю давить в себе волчицу и громко топаю ногой. В воздухе свистит хлыст. Всхрапывают лошади, поскрипывают колеса, и я крепко зажмуриваюсь, когда слышу вой Анрея.
Я ему не отвечу, ведь улавливаю в его зове издевку, что я не забуду двух наглых близнецов из Северных Лесов.
Не забуду.
Но и им не видать малиновых пирожных. Даже от Истинных, если восстановление их связи возможно.
Звери-то найдут покой в мохнатых подружках, а мужчины, у которых теперь запрет на малиновый десерт?
Глупая Сладкая Ягодка тоже останется в их
— Выкусите, — зло шепчу я, когда карета выезжает за ворота.
Верчу в пальцах флакончик из темного стекла.
Какой- же Вестар подонок, раз решил напоить меня отравой.
Поэтому никто и не любит оборотней. Бессовестные и развращенные мерзавцы.
И сама стала такой же.
И тоска по жадным поцелуям двух мужчин и их объятиям останется навсегда со мной.
Глава 51. Будет вдвое больше слез
— Сделай мне немедленно амулет, — трясу маму за плечи, — который скроет… скроет…
— Что скроет? — мама обеспокоенно вглядывается в мои глаза.
— Я беременна! — взвизгиваю я, со слезами отступаю и хочу криком повторить свои слова, но мама кидается ко мне и прижимает холодную ладонь ко рту.
Тяжело дышит, в глазах паника и недоумение.
— Что?
Она не чует во мне волчицу, потому что я ее изо всех сил давлю в себе.
— Это невозможно, — шепчет мама.
— Они меня обратили, — всхлипываю я. — И я не могу… показать себя, потому что тогда… мам, мне нужен амулет или чары… Слышишь? Я не хочу, чтобы они узнали… И мы должны немедленно уехать, как можно дальше. И где папа?
— В лесу, — шипит мама. — Побежал в Лес вызволять тебя и уши обрывать близнецам. Только кто слушает меня? Лес же его не пустит к Альфам!
— Как ты могла его отпустить?!
— Когда это мужчины слушают женщин, а? Особенно оборотни?!
— Не кричи на меня!
— Ты уверена, что…
— Уверена, — меня начинает трясти. — Вестар хотел помочь… Но я не могла…
Мама хватает меня за руку и тащит за собой:
— Идем.
Мы спускаемся в подвал, шагаем мимо мешков муки к деревянному шкафу, который мама с рыком сдвигает в сторону. Свеча в подсвечнике на стене зловеще вспыхивает.
— И от кого? — мама приваливается плечом к шкафу, а за ней зияет черный проход. — Или у нас тут тоже чудеса чудесатые, и ты сразу понесешь от двоих.
— Я думаю… от Эрвина…
— Думаешь? — сердито сдувает локон.
— Мам, я не виновата…
Виновата. Я же сама этой ночью решила поиграть в великую соблазнительницу, о ночи с которой должны были вспоминать с черной тоской.
Никто меня не принуждал. Не брал силой и не принуждал к близости.
— Значит, Эрвин, да? А Анрей в сторонке стоял?
— Ма-аааам, — всхлипываю я и прикрываю лицо руками. — Прекрати.
— Хотя какая разница, кто постарался, — мама ныряет в проход, суетливо подхватив юбки, — у них зверь один на двоих. Значит, оба папаши.