Отвергнутый наследник
Шрифт:
– Раз уж на то пошло, это ты сунул руку не туда, куда следует, – парирует она. И тут же поджимает губы, осознав, что проговорилась. – Хотя я ничего не видела.
– Ну-ну.
И что мне делать с этой милашкой? Жаль, что нужно нагнать на нее страху и заставить молчать.
Я двигаюсь на нее. Она бочком отступает в сторону.
Я продолжаю наступление до тех пор, пока девчонка не оказывается прижатой спиной к стене. Потом наклоняюсь к ней так, что наши лбы находятся всего в паре сантиметров друг от друга. Так близко,
Мисс Манн попросила меня решить эту проблему. И она права. То, что произошло в той классной комнате, должно было стать просто веселым приключением. Лично мне только этого и нужно – поразвлечься, а не рушить жизни других людей. Было прикольно заниматься кое-чем развратным и запрещенным, сознавать, что тебя могут поймать в любой момент.
Но знать, что из-за всего этого мисс Манн потеряет работу, а ее ребенок станет бездомным, – вот это уже совсем не прикольно.
– Значит… – начинаю я низким голосом.
– Э-э-э, Ройал, верно? – перебивает меня девчонка.
– Да. – Я не удивлен, что она меня знает. Не то чтобы я горжусь этим, но Ройалы правят этой школой уже несколько лет подряд. Слава богу, мне удалось избежать роли лидера. Сейчас главный Ройал у нас – Элла. Я лишь ее телохранитель. – А ты?
– Хартли. Слушай, я ничего не видела. – Она поднимает руку вверх, словно клянется, что говорит правду.
– Если бы это было так, Хартли, ты бы не стала сбегать.
Я прокручиваю в голове ее имя. Необычное, но не могу его вспомнить. Как и ее лицо, раз уж на то пошло. В «Асторе» почти нет новых лиц. Большинство учащихся я знаю с тех пор, как себя помню.
– Нет, ну серьезно. Я как одна из тех обезьян. – Хартли продолжает беспомощно защищаться и закрывает одной рукой свои глаза, а второй – рот. – Не вижу зла, не говорю про зло. Нет, конечно, то, что ты сделал, – не такое уж и зло. Вернее, то, что ты мог делать. Хотя я же ничего не видела. Ничего плохого, ничего хорошего.
Очарованный ею, я закрываю ее рот своей рукой.
– Ты много болтаешь.
– Это нервное, из-за новой школы. – Она поправляет свой форменный пиджак и выпячивает подбородок. – А даже если я что-то и видела, это не мое дело, ведь правда? Я не собираюсь рассказывать об этом.
Я скрещиваю руки на груди, и мой пиджак натягивается на плечах. У девчонки такой вид, как будто она не прочь схлестнуться со мной. Мне это нравится, жаль только, одним флиртом поставленных целей не добиться. Я добавляю в голос угрожающих ноток, надеясь, что страх заставит ее держать язык за зубами.
– Дело в том, что я тебя не знаю. Поэтому не могу вот так взять и просто поверить тебе на слово.
Угроза в голосе срабатывает, потому что Хартли напугана.
– Я… я никому не расскажу, – повторяет она.
И вдруг мне становится стыдно. Зачем я запугиваю эту девчонку? Но перед глазами тут же всплывает полное страха
– Да? А если кто-нибудь, например, директор Берингер, спросит тебя об этом? – Я склоняю голову набок, мой голос звучит еще более зловеще. – Что тогда, Хартли? Что ты скажешь?
Глава 2
Пока Хартли обдумывает ответ, я украдкой разглядываю ее, не упуская ни одной детали. Она довольно миниатюрная – где-то полтора метра ростом – особенно по сравнению с моими ста восемьюдесятью сантиметрами. В зоне декольте ей почти нечем хвастаться. На ногах совершенно ужасные лоферы. Обувь – это единственное, что не регламентирует школьная форма, дозволенный нам способ выражения собственной индивидуальности. Парни носят кроссовки или «тимберленды». Девчонки в большинстве своем предпочитают обуваться во что-то дорогое и модное, типа балеток от «Гуччи» или шпильки с красной подошвой. Сдается мне, своими лоферами Хартли хочет сказать: «Плевать я на все хочу». И мне это нравится.
Что касается всего остального, то она вполне себе заурядная. Стандартная школьная форма. Прямые длинные волосы. В ее лице нет ничего, что притягивало бы взгляд. Вот Элла, к примеру, потрясающе красивая. Моя бывшая, Клэр, не так давно была названа дебютанткой года. А у Хартли большие глаза, как у героев манги, и широкий рот. Кончик носа немного вздернут, но чертами ее лица, если она вдруг попадет на страницы какого-нибудь модного глянца, вряд ли кто-то станет восторгаться.
Наморщив нос, Хартли наконец отвечает мне.
– Что ж, давай посмотрим, что же я действительно видела? Ну… фактически я видела, как учительница наклонилась, чтобы поднять что-то с пола. Ну а ученик, хм, убрал с ее лица волосы, чтобы ей было лучше видно. Это было очень мило. И очень любезно с его стороны. Так что, если директор Берингер спросит меня, я скажу ему, что ты добропорядочный гражданин и что тебя следует номинировать на звание «ученик недели».
– Серьезно? Именно это ты собираешься ему сказать?
Мне хочется рассмеяться, но если я это сделаю, то на всех моих попытках запугать Хартли можно ставить крест.
– Клянусь богом.
Она прижимает ладонь к груди. У нее короткие ногти, совсем не похожие на ногти остальных девчонок из «Астора», предпочитающих идеальный, стильный маникюр.
– Я атеист, – сообщаю я ей.
Она хмурится.
– А с тобой не так просто договориться.
– Эй, но это же не я сунул свой нос не туда, куда надо.
– Это же школа! – Впервые за все время Хартли повышает голос. – Я могу заглядывать в любой класс, в какой захочу!
– Значит, ты признаешь, что подглядывала за мной.