Отвергнувший Магию. Том 1
Шрифт:
Альберт ощутил, как его ответ вызывает в Граме не просто интерес, а какое-то уважение. Он сам не знал, почему выбрал именно этот меч. Он был не только оружием, но и символом его стремления к чему-то большему, чему-то более изменчивому и многогранному, чем простая сила.
— Огнестрел... — Грам кивнул. — Силовое оружие, прямое, как молния. Но ты не должен полагаться только на его мощь. В нём есть опасность потерять внимание, стать зависимым от простоты. Меч-хлыст же требует гораздо большего — он требует от тебя полного контроля, точности и осознания движения.
Альберт молчал, задумавшись
Грам снова приблизился, его глаза стали холодными и проницательными.
— Ты должен научиться полностью сливаться с этим оружием. Меч-хлыст — это не просто рука, которая его держит. Ты и меч должны стать единственным целым, как вода и поток, а огнестрел — это момент, когда ты должен понять, когда воспользоваться его мощью, не теряя концентрации. Иначе ты будешь слаб, даже с таким мощным инструментом.
Альберт почувствовал, как эти слова проникают в него. Он чувствовал, что понимание приходит, но пока не до конца. Он по-прежнему не был уверен, как это всё применить, как научиться быть частью своего оружия, но что-то в словах Грама заставляло его двигаться вперёд.
Грам сделал паузу, его взгляд стал настороженным, как у охотника, который оценивает свою жертву.
— Ещё один совет, — продолжил он, его голос стал чуть более серьёзным. — Научись сражаться с разными видами оружия. Меч-хлыст — это, конечно, мощное оружие, но у него есть свои слабости. Он требует большого контроля, и в бою, где на тебя могут нападать с разных сторон, его ограниченная длина и гибкость могут сыграть против тебя. Ты будешь слишком зависеть от его движений и темпа, что даст противнику шанс использовать твою уязвимость.
Он внимательно посмотрел на Альберта, как будто проверяя, понял ли тот, что именно Грам хотел сказать.
— Не ограничивайся одним оружием. Когда ты научишься владеть разными видами, тебе будет легче адаптироваться к любой ситуации. Меч-хлыст — это только начало.
Альберт молчал, обдумывая слова Грама. Он знал, что Грам говорил правду. Он сам чувствовал, что меч-хлыст не всегда подходит для каждого случая. Бывали моменты, когда его длинные, гибкие движения были слишком медленными или слишком сложными для быстрого противника. И тогда ему приходилось полагаться на другие, менее изящные, но более эффективные методы.
— Хорошо, — ответил он, наконец, чувствуя, что его взгляд становится более решительным. — Я буду работать и с другими видами оружия.
Грам кивнул, его глаза оставались холодными, но в них было что-то, что напоминало одобрение. Он шагнул в сторону, осматривая комнату.
— Вижу, ты готов. Но помни, Альберт, каждый новый вид оружия требует не только физической подготовки, но и изменения восприятия. Ты должен учиться чувствовать каждое оружие, понимать его как свою руку, свою душу. Без этого ты всегда будешь слабее, чем твой враг.
Он повернулся к Альберту и снова заговорил, его голос низкий и твердый.
— Когда ты станешь мастером в нескольких видах оружия, ты сможешь адаптироваться
Альберт почувствовал, как эти слова глубоко проникают в него. Он осознавал, что всё это не просто обучение технике — это был путь к самому себе, путь, где он должен был стать мастером не только оружия, но и своей судьбы.
— Я понял, — сказал он, его голос был твердым и уверенным. — Я начну с малого. И продолжу до тех пор, пока не стану готов.
Грам хмыкнул, его глаза стали ещё более проницательными.
— Посмотрим, насколько далеко ты сможешь зайти, — ответил он с лёгкой усмешкой, но в его голосе не было ни тени сомнения.
Глава 26
Двести пятнадцать дней спустя...
Альберт стоял в центре зала, потный, грязный, с тяжёлым дыханием, сотрясавшим грудную клетку. Его тело изменилось до неузнаваемости: он стал выше, шире в плечах, а мышцы, словно выкованные в огне бесчисленных тренировок, играли под загрубевшей кожей, покрытой мелкими шрамами. Каждый из них рассказывал свою историю боли, победы и упорства.
Его некогда аккуратные волосы превратились в хаос, не знавший ножниц и расчески. Пот стекал по лицу, обрамлённому жёсткими чертами, где в фиолетовых глазах горело нечто большее, чем решимость, — это был огонь, рождённый в пепле отчаяния и упорства.
Его одежда, порванная и изношенная, больше напоминала доспех, собранный из подручных материалов, чем наряд благородного юноши. Однако в этом новом облике Альберт чувствовал себя увереннее, чем когда-либо.
Вокруг него, хаотично разбросанные, лежали останки боевых механизмов. Некоторые из них были деревянными, расщеплёнными и обугленными, словно пережили взрыв. Другие — стальными, с разорванными пластинами и погнутыми суставами, источавшие запах масла и гари. Каждый из этих механизмов стал его врагом и испытанием.
Альберт медленно повернул голову, оглядывая поле своей борьбы. От тренировочного манекена осталась лишь грудка щепок. Неподалёку валялась сломанная рука одного из стальных противников, а рядом — расколотая деревянная голова. Этот зал был больше похож на поле боя, чем на место для тренировок.
Он провёл рукой по свежему шраму, тянущемуся через левое плечо, и его губы дрогнули в слабой ухмылке. Эти дни изменили его не только внешне, но и внутренне. Его голубые глаза уже не выражали сомнения или страх, только сосредоточенность и готовность.
— Я более-менее готов, — пробормотал он, сжимая кулак. Голос прозвучал спокойно, но внутри бушевала буря.
Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь каплями пота, падающими на пол, и редкими потрескиваниями повреждённых механизмов. Альберт снова окинул взглядом разрушенный зал. Этот хаос был результатом его упорства и жажды доказать, что он способен выжить и победить.