Отверженные мертвецы
Шрифт:
— Опусти оружие! — рявкнул сержант. — Опусти сейчас же, или мы прострелим тебе голову.
Григора рассмеялся, но у хормейстера сжалось сердце от прозвучавшей в его голосе боли. Какое же ужасное видение могло заставить его испытывать столь мучительную тоску?
— Эвандер, — заговорил Немо. — Что бы здесь ни случилось, мы сможем справиться. Мы все выдержим. Помнишь, что было на Черных Кораблях? А того мальчика с Сорок три-девять? Он убил почти всех, кто был на судне, но мы сумели его обуздать. И мы справимся, что бы
— Справимся?! — воскликнул Григора. — Ты не понял? Все уже произошло!
— Что произошло?
— Всему хорошему пришел конец, — заявил Григора и вложил дуло пистолета в рот.
— Нет! — крикнул Немо, но ничто уже не могло помешать криптэстезианцу спустить курок.
Его голова сильно дернулась, и из открывшегося рта вылетела струйка дыма. Из носа на обложку онейрокритики вытекла струйка крови. После смерти глаза Григоры открылись, и хормейстер увидел, что они цвета янтаря, оправленного в розовое золото.
Книга, выскользнув из мертвых рук, хлопнулась об пол. Хормейстер сделал глубокий вдох и почувствовал, как загадочная мрачная аура, еще недавно заполнявшая все пространство, начинает рассеиваться. Он смотрел на тело бывшего друга и гадал, что же могло подвигнуть на самоубийство такого рационального человека, как Григора.
Его слепозрение привлекла упавшая книга. Капли крови на ее обложке еще сияли остатками жизненной энергии, излучавшей невероятную тоску.
— Что же ты увидел, Эвандер? — спросил Немо.
Немо сознавал, что выяснить это можно только одним способом, но не был уверен, что ему хватит на это сил.
Хормейстер поднял последний том онейрокритики Эвандера Григоры и начал читать.
Вслед за Отверженными Мертвецами Кай вошел в храм. Воздух здесь, словно удушливым дымом, был пропитан тяжелым ощущением вины и печали. Внутренность здания, как и наружный фасад, украшали скорбные статуи, изображающие плакальщиков, смертные ложа и похоронные процессии. Горящие факелы, закрепленные в кованых канделябрах, наполняли храм теплым сиянием, а ободок огромной шестерни, когда-то бывшей частью боевой машины Механикум, служил подставкой для сотен высоких свечей.
На деревянных скамьях мрачными группами собрались те, кто дождался своей очереди внести покойников в храм. Некоторые люди окидывали вошедших изумленными взглядами, другие, слишком поглощенные своим горем, даже не поднимали головы. Мужчина и женщина рыдали над телом у подножия черной полированной статуи безликого коленопреклоненного ангела. Его крылья окутывала едва заметная темная пелена, а за маской незавершенного лица Кай уловил нечто странное, словно в полумраке на мгновение мелькнул чей-то взгляд.
— Что это? — спросил он, зная, что Атхарва смотрит на него и поймет, о чем его спрашивают.
— Я подозреваю, что у этой статуи много значений, — сказал Атхарва. — Великий Океан является отражением
— Что бы там ни было, оно кажется мне опасным, — сказал Кай. — И… жаждущим.
— Верное определение, — согласился Атхарва. — И ты прав, считая его опасным.
Кая охватил страх:
— Великий Трон, надо предупредить людей, чтобы они сюда не входили!
Атхарва усмехнулся и качнул головой.
— В этом нет необходимости, Кай. Эта сущность не настолько сильна, чтобы покинуть каменную тюрьму, в которой она заключена.
— Вам нравятся мои статуи? — спросил смотритель храма после того, как закрыл дверь и присоединился к ним.
— Они великолепны, — ответил Кай. — Откуда вы их взяли?
— Ниоткуда, я сам их высекал, — сказал он и протянул руку. — Я Палладий Новандио и рад видеть вас здесь. Всех вас.
Кай пожал руку, стараясь сдержать дрожь, ощутив колоссальную ношу горя и вины этого человека.
— Это настоящий мавзолей, — произнес Тагоре. — Зачем собирать в одном месте столько скорби?
— Это отвращающие изображения, — ответил Палладий.
— Что это значит? — спросил Шубха.
— Сосредоточие множества изображений скорби скрадывает человеческую печаль, — внезапно догадался Кай.
— Совершенно верно, — кивнул Палладий. — А почитая смерть, мы сдерживаем ее.
— Мы принесли воинов, прошедших по Багряной Тропе, — сказал Тагоре. — Их смертные останки не должны стать добычей мародеров и падальщиков. Нам сказали, что у вас здесь имеется крематорий.
— Да, это так, — подтвердил Палладий, указывая на прямоугольную арку в конце зала. За массивной дверью Кай ощутил свет завершенности, а заодно и запах горящей плоти, который не могла сдержать эта преграда.
— Он нам нужен, — сказал Атхарва.
— Крематорий в вашем распоряжении, — с почтительным поклоном произнес Палладий.
Отверженные Мертвецы подняли своих павших братьев. Пожиратели Миров взяли Джитию, а Атхарва и Севериан положили себе на плечи Кирона.
— Погибших воинов должны провожать их братья по крови, — произнес Тагоре, — но эти герои пали вдали от своих легионов, и они больше никогда не увидят своего родного мира.
— Их родной мир здесь, — сказал Атхарва.
— А мы теперь их братья, — добавил Шубха.
— Мы почтим их память, — заговорил Ашубха. — Мы породнились в бою и сохраним верность не своему легиону, а новому братству.
Кай с удивлением слушал слова воинов. За то короткое время, что он провел среди космодесантников, он не думал об их единстве, но эти речи свидетельствовали о самых крепких узах, какие он только мог себе представить, — об узах, выкованных в кровавом горниле смертельной схватки.