Отверженные
Шрифт:
– Эмми. Её что-то серьёзно тревожит, - выдавив в ответ, я продолжала наблюдать за странным поведением призрака. – Я говорила тебе, что она тоже может общаться со мной? Я слышу её голос в своей голове. По-моему, она знает каков мой истинный путь. Но вот что странно – я совершенно не хочу знать о нём наперёд.
– Зря. Она дана тебе не для мистического эскорта. Теперь ты не имеешь права не использовать эту способность. Поговори с ней. А может, ты за что-то злишься на нёе? – он бы ни был собой, если бы не был столь догадливым.
– Верно. И ты заранее знаешь ответ. Я поговорю с ней, когда соберусь
– Мы ещё не окончили наш разговор, Лаванда, - мягко улыбнувшись, Джона недвусмысленно напомнил мне о своём нерушимом авторитете. – Пока ты не заверишь меня в некоторых важных вещах. А затем ты конечно же увидишься с братом. Во-первых, я хочу услышать от тебя клятвенное обещание оставаться преданной Одичалым, делить с нами нашу участь и пищу, помогать страждущим. Во-вторых, я бы посоветовал тебе отречься от твоих слов, сказанных во время погребения Нэша, о том, что в память о нём ты не станешь ни чьей женой.
– Я уже размышляла об этом - Одичалые теперь мой приют, даже смерть Ронана этого не изменит. Я останусь в твоём поселении Джона, в Исход меня почему-то больше не тянет, если ты переживаешь об этом. Но от своих слов отказываться не стану, - с непоколебимым упрямством заявила я. – Я принадлежала ему, Нэш должен был стать моим мужем. Лучше оставаться одной, чем терять и потом тлеть от боли.
– А если я скажу, что буду содействовать твоим намерениям остановить кровопролития между колониями? – выкинул Джона своего самого хитрого туза. – Мы бы могли провести с новым приемником Исхода первые в истории острова переговоры, - в синих глазах предводителя прыгали победоносные искорки, словно он уже заранее ликовал, зная как тяжело мне устоять перед подобным искушением.
– Ты так жаждешь выдать меня замуж? – недоверчиво протянула я, отпуская в его адрес мысль, что его женщиной я точно не стану ни под каким предлогом. – Не представляю себя с другим. Никого сейчас не хочу.
– Время покажет, - и снова этот двузначный тон. – Не будь столь категоричной, глядишь, и другие изменят свои принципы. …Так что, ты поможешь мне подготавливать почву для переговоров с Исходом?
Я усмехнулась. Он и так знал, что я всеми руками «за». Джона почувствовал это раньше, чем я ответила. А всё эта таинственная связь шани, я хоть умри не понимала, откуда во мне взялись гены этой касты. Так же мысленно Джона дал мне разрешение уйти.
Поражаться каждый раз так утомительно, поэтому к некоторым необъяснимым явлениям привыкаешь очень быстро, и наш чудной способ общения я уже начинала принимать как данность.
Праздновать победу, удачные набеги, то ли богатую на добычу охоту - считалось традицией в обеих колониях. В диких плясках под барабанный лад и струны кантары, в завывании победных песен – люди выражали свою дикую энергию, природу, взрастившую нас на этом острове. Сегодня Одичалые праздновали именно победу над своим кровным врагом, ликуя и веселясь. … Только вот мне было не до радости. Как ни тужилась - не смогла в себе найти вескую причину, Ронан не убивал Нэша собственноручно, тут наши ситуации с Темпом разбегались.
Интуиция вывела меня к пределам селения. Улис ждал меня. Я знала, что он тоже не станет вместе с остальными пьянеть от счастья, при виде казнённого Ронана. Смерть нашего брата для Улиса являлась чем-то вроде равновесия, она удовлетворила его полностью, и грусть, читаемая в его глазах сейчас касалась лишь меня одной. Улису не нравилось моё желание остаться с Одичалыми – это было ясно без всяких слов.
– Возмездие очистило и нас тоже, Лаванда, но твой дом не здесь. Тобой пользуются, удерживают хитростью, обнаружив твою слабость…
– Я принадлежу только себе, Улис! – оборвала я подготовленную речь брата. – Именно среди этих людей я стала собой, узнала изнутри свою душу, увидела путь. Ты не отговоришь меня и не пытайся. Лучше скажи, поддерживаешь ли ты идею перемирия? Если представить….
– Да-да, обмен, торговля, мирные границы, - теперь уже он перебил меня, скептически усмехаясь. – Я слыхал, что давным-давно это уже имело место быть, но все попытки перемирия всегда срывались из-за непримиримых различий.
– Тогда мы начнём с искоренения различий, - решительно твёрдо процедила я. – Не успокоюсь, пока наших детей не начнут учить человечности.
– Откуда это в тебе? – казалось, наткнувшись на неразгаданную загадку, Улис спрашивал об этом уже не у меня. – Я поражаюсь и в тоже время беспокоюсь о тебе, Лав. Многим твоя идея придется не по душе. А ты ведь знаешь, как мало стоит жизнь на Энде и как легко её отобрать.
– Разрешаю тебе присматривать за мной, но я не сверну, - я никогда не говорила ему о своих сестринских чувствах, но думаю, по крепости моих объятий Улис знал как я его люблю. – Предполагаю, что теперь мы будем видеться чаще. Вскорости что-то произойдёт брат, поэтому держись на расстоянии эха.
Кивнув, приложив руку к сердцу, Улис бесшумно растворился в темноте, как это могли делать только тени.
Специально сделав крюк, чтобы обойти не стихающее разгульное веселье, я пробралась в свою, примыкающую к лазарету хижину. И каково же было моё потрясение, когда я обнаружила там … Темпа, мирно сидящего возле тлеющего в очаге пня, мягко освещающего мою лачугу. Тут моё предчувствие, конечно, дало осечку, кого-кого, а его я точно не ожидала здесь увидеть, особенно после сегодняшней казни. Он не сказал мне ни слова, просто наградил внимательным взглядом, словно заново изучая, пытаясь разглядеть то, чему раньше не придавал значение.
Я как ни странно тоже проглотила язык, не хотелось обсуждать случившееся, снова бросаться упрёками, и очередным ковырянием в старых ранах. Хотелось сесть рядом, почувствовать, как вибрирует воздух от его присутствия, дышать в унисон, смотреть в одном направлении и молчать, ощущая его как себя, позволяя каждой своей клеточке заполняться таким блаженно-запретным умиротворением. Так я и поступила.
Тепло, исходящее от тлеющего полена окутало меня от кончиков пальцев на ногах до разрумянившихся щёк, но компания Темпа всё-таки накаляла меня ещё больше, досаждая тысячами игольчатых импульсов, исходящих от него самого. Кажется, я на грани полуобморочного состояния – ни то от счастья, ни то от отчаянья.