Отверженный ??? Часть III
Шрифт:
— А ты мной интересовался? — сверкнула она глазами.
— Я должен знать, с кем имею дело.
— Если что-то хочешь узнать, спрашивай у меня лично.
— Ладно, — почесал я подбородок, — как ты сюда попала? Ты так и не ответила.
— Я, можно сказать, всю жизнь связана с гокудо, — вздохнула она. — Не сказать, что я когда-то сомневалась, что стану членом организации.
— Почему?
— Моя мать… Она работала в банном салоне.
— Она была…
— Работала в банном салоне, — металлическим голосом повторила она.
— Понял, — кивнул я. — А отец?
— Он был якудза, но я его видела лишь мельком,
— Отец отправил тебя сюда?
— Най… Думаю, что он вообще не знает, где я. Там другая история, — в общем, когда мама умерла, меня не выбросили на улицу. Норика-сан, добрая женщина, оставила меня жить в салоне, зарабатывать на еду. Я таскала простыни, гладила простыни, стелила простыни, — в общем, работа была просто супер. И долго я на ней оставаться не собиралась, поэтому годам так к 13-ти, я связалась с уличной компашкой беспризорников, и вместе мы начали проворачивать аферы по заработку. С украденного телефона искали педофилов, чтобы их потом шантажировать, работали наркокурьерами на закладках, грабили пьянчуг после закрытия бара, ну и всякое такое. Весело было. В 15-ть возле одного клуба, в который я попасть не могла, мы познакомились с молодыми парнями, рекрутами клана Оде. Когда трешься под боком большой рыбы, всегда найдется чем перекусить, у якудза был бесконечный поток работы. Давали они её только тем, кому доверяли, у меня появился шанс влиться. Так я выполняла мелкие поручения для борёкудан, и через полгода меня закрыли за хранение и пришили сопротивление при аресте, вместе с нападением на сотрудника полиции. Я успела обзавестись знакомствами в клане, поэтому неудивительно, что меня сразу же пригласили в Габутай. Выписали мне билет, так скажем.
Я шел сзади и молча слушал. Мое состояние стало лучше, ничего больше не терлось об ногу и не мешало ходьбе, можно выдохнуть, полегчало.
— Чего ты там плетешься? — поинтересовалась Мико. — На зад пялишься?
— Немного, — сознался я, догоняя её. — Так что, я о тебе кое-что узнал, а обо мне не спросишь?
— Нет нужды. В отличии от Тао, Ягами рад поболтать про своего аники, — усмехнулась она.
— Правда? И что же он рассказал?
— Что ты был никем. Что он и не замечал тебя всю учебу. А потом вдруг, ни с того ни с сего, взорвался. В одиночку затеял войну с местной бандой, подружился с Дате, хотя это было запрещено, и захватил школу буквально за неделю. Он рассказал, как вы поставили вымогательство на поток, сделали из этого бизнес, под прикрытием кофейни. И к чему это все привело, тоже рассказал. Жаль, без подробностей.
— Они первые начали, — беззаботно сказал я, делая невинный вид.
— Я так и подумала, — засмеялась она. — Только здесь не сорвись, хоть говнюков и тут хватает.
— Это я уже успел заметить. Кстати, о говнюках…
— Хочешь спросить про Кенджи? — прищурилась она.
— Мне интересно, что у тебя с ним? Почему ты так хочешь ему насолить?
— Он заносчивый и наглый мерзавец, что тут скажешь. Он хочет меня, и этого не скрывает,
— Есть что-то ещё.
— Не, нету.
— Как знаешь, — фыркнул я пренебрежительно.
— Он избил меня на прошлом турнире, — вдруг вырвалось у неё.
Она растерянно заморгала, будто не понимая, зачем это сказала, и чуть было не прикрыла ладонью рот, но сдержалась. Странная она, это же надо, так стараться, чтобы казаться безэмоциональной стервой.
— Как это произошло?
— Кэндо. Он избил меня бамбуковой катаной. Вторая ступень — драка на мечах без правил. Бой не закончится, пока один из бойцов не признает поражение.
— Ты не сдалась, — догадался я.
— Нет, — покачала она головой, сжимая губы. — Я не сдалась. Он сильный боец, техничный, стоит признать. Подловил меня и завалил на лед, принялся лупить катаной как уличную собаку. Когда меня доставили в лазарет, я была без сознания, — два сломанных ребра, трещина в бедре, в ухе до сих пор иногда звенит. Хорошо хоть зубы на месте остались, личико, наверное, пожалел, скотина.
— И учителя ничего не сделали? Просто стояли и смотрели?
— Они остановили бой, но на тот момент я уже была в отключке. И отстранили Кенджи от турнира, он был в ярости, как говорят. Он меня так наказал, понимаешь? За отказ. Якудза должен воспитывать свою женщину.
Я перемахнул через поваленный ствол клена и дождался, пока Асура переберется следом.
— Что ты о нем знаешь? — спросил я, прикуривая сигарету на ходу. — Все вокруг только и делают большие глаза, когда речь идет об этом ублюдке, но никто толком не может объяснить, чем же он так опасен.
— А тебе он таким не кажется? — вопросительно наклонила она голову.
— Нет, — я непонимающе покачал головой. — Возможно, он неплох в тренировках, как я слышал, но ничего выдающегося в нем я не заметил. Так скажем, я видел парней покруче.
— Возможно, но у тех парней не было такой родословной, Икари-кун. Все дело в его семье.
Я вдруг понял, что ни разу не слышал фамилии Кенджи, все звали его строго по имени.
— Как его фамилия? — не выдержал я.
— Сакурай, — ответила она. — Сакурай Кенджи. Но вот в чем штука, — это не его настоящее имя.
— Что? — смутился я. — Как это, — не настоящее?
— Имя его рода, — Аракато-синно, — сказала Асура так, будто я сразу должен был все понять.
— Мне это ничего не говорит, — развел я руками.
— Вот черт, об этом же все знают! — возмутилась она. — Титул «синно» означает «принц крови», его носили те, кто мог претендовать на императорский престол. А фамилию принято сокращать до Като.
— Так он из ветви императорской семьи? — оторопел я. — А чего он тогда тут делает?! Их же по пальцам пересчитать.
— Не из нынешней ветви императоров, — пояснила она. — Все не так просто, ветвь же не одна.
— Слушай, я не особо разбираюсь в этих…
— Да я поняла уже, — махнула она рукой. — В общем, — в конце эпохи Эдо, сёгунат Ёкунава поднял восстание против императора Майдзи, его обвиняли в потворничестве западу и отходу от традиционных устоев.