Отверженный VIII: Шапка Мономаха
Шрифт:
— Тебе повезло, — недовольно пробурчала Мила, сразу же как пришла в себя после обледенения.
— В чём? — спросил я. — В том, что я сильнее?
— Чего это ты сильнее? — возмутилась Мила. — Вообще-то, счёт один-один. А повезло, что я не стала тебя добивать — пожалела.
— Вот только про «пожалела» не надо. Не добила — да, здесь согласен, но не пожалела, а лопухнулась. Впрочем, не факт, что у тебя получилось бы добить. И с чего вдруг один-один? Мы всего-то один поединок провели.
— А в Туркестане? Забыл?
—
— Это ты сейчас так говоришь, а тогда вовсю пытался меня победить.
— Обнять тебя я пытался, — признался я. — Поэтому и поддался.
— Так! — сурово произнесла Мила и нахмурилась. — Давай ещё один поединок!
— Хорошо, один-один, — сказал я, улыбнувшись, и поцеловал Милу. — Но на сегодня хватит. Пойдём переодеваться.
Мы ушли в раздевалку, приняли там душ, переоделись и уже через двадцать минут покинули тренировочную арену.
— Забавно, — сказала Мила, когда мы оказались на улице. — Такое ощущение, будто мы вышли с занятий по боёвке в Кутузовке.
— Ага, — согласился я. — Как в старые добрые времена. Сейчас бы ещё пойти в общежитие да закрыться в комнате вдвоём до утра, и чтобы никаких забот, кроме заказа ужина из ресторана.
— Было бы неплохо, — сказала Мила и грустно вздохнула. — Интересно, как там Кутузовка?
— Стоит. Что с ней сделается? Я недавно проезжал мимо неё.
— Что-то накатили сейчас воспоминания, захотелось заехать туда.
— Заедем как-нибудь, обязательно заедем. Вот только раскидаемся с проблемами и сразу отправимся в Новгород. Прогуляемся по набережной Волхова, заедем в Кутузовку. И в общежитие зайдём. Если хочешь, даже переночуем, за мной там до сих пор комната закреплена.
— Хочу, — улыбнувшись, произнесла Мила и обняла меня. — Очень хочу. Если не считать детство, которое было давно и очень быстро для меня закончилось, я никогда и нигде не была так счастлива, как тогда в академии на подготовительном курсе. И в начале первого. Мы были простыми студентами, и казалось, что впереди четыре года обучения и тихая, размеренная жизнь. А вот как оно всё в итоге обернулось.
— Не были мы простыми студентами, — возразил я. — Ты скрывалась от какого-то Раймонда, надеюсь, когда-нибудь ты мне расскажешь, кто это был такой; я был сыном главного сепаратиста страны. Не было у нас шансов на тихую жизнь и учёбу. Мне многое пришлось пережить за эти два года, думаю, тебе не меньше, но сейчас мы снова вместе, и это главное. А с проблемами мы разберёмся, обязательно разберёмся.
Мила кивнула и улыбнулась, только вот улыбка у неё вышла невероятно грустная. Видимо, мои слова о том, что мы разберёмся с проблемами, показались Миле обычным дежурным утешением. Но я действительно был уверен, что мы решим эти проблемы.
После спасения ребят из Восточного и окончания гражданской войны между Петербургом и Новгородом — двух важнейших событий, в которых
Я крепко прижал к себе Милу, поцеловал её и спросил:
— Хочешь прогуляться по лесу?
— Если честно, не очень, — ответила Мила.
— Ты не любишь лес?
— Не люблю. Он сырой и холодный. Я люблю тепло и пальмы.
— Ну тогда пойдём в сад, посидим под пальмой и посмотрим на павлина, — предложил я. — Как тебе такой вариант?
— Отличный вариант, — ответила Мила. — Сад твоей бабушки — одно из самых замечательных мест, что я видела в жизни. Да и сама она у тебя просто невероятная.
— Это да, — согласился я. — Бабушка у меня удивительная.
— Я вот только не могу понять, если она так хорошо к тебе относится и её не волнует, что ты выбраковка, как тебя вообще отправили в Кутузовку?
— Долгая история, как-нибудь расскажу. Но с бабушкой мне повезло просто невероятно. Это факт. Но пойдём уже, павлины заждались.
Мила отрицательно покачала головой и сказала:
— Сначала всё же придётся идти в лес. Заговорили про Екатерину Александровну, и я вспомнила, что должна принести ей портальные маяки, которые в лесу спрятала.
Мы вышли за территорию замка. Прошли около двух километров по дороге, после чего за старым сухим дубом, который Мила использовала как ориентир, свернули в лес. Пройдя ещё метров пятьсот по еле заметным тропинкам, подошли трём валунам, лежащим на большой поляне в зарослях можжевельника. Мила при помощи магии подняла самый большой валун и переместила его в сторону. На месте камня, в специально выкопанном углублении лежала пластиковая коробка.
Мила подняла эту коробку, открыла и достала из неё пять портальных меток. Они чем-то походили на те, что обычно давала мне бабушка. Мила положила метки в карман, выбросила коробку и сказала:
— А теперь можно идти к пальмам, по пути только надо метки Екатерине Александровне занести.
Когда мы вернулись в замок, охранник у ворот сообщил, что Её Светлость просила меня к ней зайти сразу же, как вернусь.
— Ты иди в сад, — сказал я Миле. — Я позже туда подойду.
— Передай тогда Екатерине Александровне метки, — попросила Мила. — Вдруг они ей срочно нужны.
Я забрал метки и отправился к бабушке. Войдя в кабинет, застал княгиню Белозерскую сидящей на диване с закрытыми глазами. Возникло ощущение, будто она медитирует, хотя по позе было не очень на это похоже. Я застыл у порога, не зная, как поступить — пройти или удалиться и зайти позже.
— Так и будешь там стоять? — спросила бабушка, не открывая глаз.
— Боюсь Вам помешать, — сказал я.
— Если ты пройдёшь и сядешь в кресло, это никак не помешает мне сидеть на диване.
— Я думал, Вы медитируете.