Отверженный. Дилогия
Шрифт:
Когда я уже не чувствовал своей левой руки, а морда долговязого расплылась в предвкушении скорого развлечения, где-то снаружи раздался громкий взрыв. Сразу же за ним ещё один, за ним ещё. Потом застрочила автоматная очередь.
Мои мучители на автомате посмотрели в сторону входной двери. Долговязый от удивления аж вытянул шею. Такой отлично возможности ударить ему правой в кадык упускать было нельзя. Я пробил. Долговязый вытащил из моего плеча когти и обеими руками схватился за горло. У него надолго перехватило дыхание — пробил я сильно и попал удачно.
Я
— Сядь! Быстро!
Злить его я не рискнул и повиновался. Тем временем сидевший в углу с автоматом уже выбежал в коридор, по пути снимая АК-146 с предохранителя. Шум боя усиливался и приближался.
— Похоже, надо уходить, — сказал лысый своим товарищам.
— А с ним что? — спросил толстый, кивнув на меня.
Не знаю, что я заметил раньше — движение руки лысого с пистолетом или исходящее от него желание убить меня, которое появилось внезапно и буквально накрыло меня холодной волной. Скорее второе, так как я успел выхватить из-под себя стул и ударить им лысого по голове. Получилось неплохо — лысый не удержался на ногах и упал. Он даже выронил пистолет. Зато толстый навёл своё оружие на меня. Но от него исходил испуг, я это почувствовал и сказал:
— Не делай этого! Это пришли явно за мной. Отдай меня живым, этим ты спасёшь жизнь себе. Я попрошу, чтобы тебя не наказывали.
Я смотрел, как толстый мечется в раздумьях и как в это время лысый поднимается и подбирает с пола пистолет.
— Не делай глупостей! — продолжал я давить на толстого. — Вы не успеете уже уйти, дом явно окружён! Вам не простят, если вы меня убьёте!
В это время лысый направил на меня пистолет и почти выстрелил, но толстый неожиданно заорал:
— Не стреляй!
Толстяк направил свой пистолет на лысого, встал между ним и мной и сказал:
— Пацан прав! Надо его отдать, и нас отпустят.
— Отдать? — усмехнулся лысый. — С тебя потом хозяин с живого шкуру сдерёт. В лучшем случае. Отойди!
— Если не отдадим, нас убьют! — стоял на своём толстый. — Плевал я на твоего хозяина! Я жить хочу!
Толстый насупился, и по нему было видно, что он твёрдо настроен меня отдать живым. Правда, я не был уверен, что пришли именно за мной. Всё это я обещал ему просто от безысходности. Но, похоже, мой план получил шанс на успех — толстый мне поверил. Но шанс этот просуществовал недолго — он исчез в тот момент, когда ледяные когти долговязого вонзились в шею толстяка.
Маг воды и холода к тому времени полностью пришёл в себя, слушал разговор товарищей и решил встать на сторону лысого и радикальным способом прекратить спор. Толстый захрипел, уронил пистолет, упал на колени и испуганно посмотрел сначала на долговязого, затем на меня. Потом упал на пол и затих.
Шансов, что я успею к пистолету толстяка до того, как в меня выстрелит лысый, было немного. Но стоять и ждать пулю было глупо, поэтому я прыгнул — сильно, вложив в этот прыжок всю оставшуюся энергию. И я допрыгнул. Я даже успел схватить пистолет, но в этот момент услышал звук выстрела и ощутил, как что-то обожгло
В эту же секунду с грохотом раскрылась дверь и в помещение вбежали несколько человек в камуфляже и масках. Первый из них прошил автоматной очередью лысого, но тот, несмотря на это, успел три раза нажать на спусковой крючок. И я ещё раз ощутил, как мне обжигает грудь и два раза — живот.
Я уже не видел, как незнакомые люди в камуфляже добили лысого и долговязого, как они подбежали ко мне и пытались привести меня в чувство — вязкая чёрная пелена поглотила меня, облепила с головы до ног, а потом словно выплюнула. Я куда-то летел и замерзал. Звуки окружающего мира сменились монотонным гулом, а моё сознание затуманилось почти полностью.
Лишь небольшая светлая точка где-то далеко ещё держала моё внимание, и казалось, что как только не станет этой точки, возврата уже не будет. Я уже не мог ни думать, ни ощущать что-либо, ни даже слышать гул — лишь видел точку.
Неожиданно точка увеличилась и приблизилась, превратившись в яркую вспышку. В ушах снова появился гул, и вернулись боль и жжение в груди и животе. Я попытался открыть глаза, но не смог — сил не было. Прислушался. Сквозь гул доносились чьи-то голоса. Через некоторое время голоса стали чётче. И я услышал, как кто-то незнакомый говорит:
— Не извольте беспокоиться, Фёдор Сергеевич, жить он точно будет. Самое страшное позади. Сейчас подшаманим, и будет как новенький.
— Благодарю, Елизар Тимофеевич, — послышался в ответ голос Зотова. — Выручил ты меня. Я ведь слово дал этому парню, что смогу его защитить, если что. И чуть было слово своё не нарушил.
Я почувствовал, как боль в груди и животе сменилась приятным теплом, оно разлилось по всему телу, и я отключился.
Глава 20
Когда я пришёл в себя, обнаружил, что лежу в кровати, а возле меня стоят Зотов и незнакомый мне одарённый лет шестидесяти, от которого исходили потоки энергии. Руки незнакомца были вытянуты в мою сторону, а лицо очень сосредоточенно. Увидев, что я очнулся, он улыбнулся и опустил руки. Ощущение потока энергии сразу же прошло.
— Вот видите, Фёдор Сергеевич, — сказал незнакомец. — Целёхонек и относительно бодр Ваш подопечный. Хоть сейчас может в академию на занятия бежать. Хотя я бы порекомендовал денёк-другой отдохнуть. Тело-то я подшаманил, но разуму нужно время, чтобы отойти от такого стресса.
— Что бы я без тебя делал, Елизар Тимофеевич, — ответил Зотов и, заметив, что я открыл глаза, обратился ко мне: — Ты уж извини, Роман, что так вышло. Не ожидали мы от Левашовых такой прыти и такой глупости.
— И я тоже не ожидал, — сказал я. — Стоило быть осторожнее. Спасибо, что спасли,
Я прекрасно помнил, как в моё тело вошли четыре пули — ощущения были крайне неприятные, а теперь я лежал, будто ничего не произошло, и ощущал себя совершенно здоровым. Инстинктивно я попытался нащупать на груди шрамы от пуль, но ничего не обнаружил. Заметив движения моей руки, Зотов и лекарь улыбнулись.