Ответ
Шрифт:
– Я буду спать в машине, - добавил Грант, - а у вас переночует моя дочь с этими детьми.
– У меня есть свободная комната, - ответила хозяйка дома, в который они позвонили.
– Чем будете расплачиваться? Учтите, что возьму только золото или резервный накопитель. У вашей дочери в ушах серьги, за них пущу на две ночи.
Уже немолодую, сильно располневшую женщину мучила головная боль, а тут принесло этих беженцев.
– Отец, я их не отдам!
– схватилась за серьги Элизабет.
– Это подарок и единственная память от Марка! Кроме
– Может, возьмете мое кольцо?
– спросил он, показав массивное обручальное кольцо.
– Но мне нужно приютить их хотя бы на три ночи.
– За него я пущу кого-нибудь одного! Если хотите, можете попытать счастья в другом месте, но вряд ли вам повезет. В городе на одного жителя приходятся трое таких, как вы. У большинства ничего нет для оплаты, поэтому ночуют в машинах.
– За серьги пустите дочь с малышами и не на одну ночь, а на пять!
– предложил Грант.
– Если не согласны, мы уходим.
– Какие размеры камней?
– спросила хозяйка.
– Почти карат, - со слезами на глазах ответила Элизабет.
– Ладно, - нехотя согласилась толстуха.
– Давайте серьги и можете их оставлять. Но питание должно быть свое!
– Идите, - сказал дочери Грант.
– Утром я вас заберу.
Пристроив дочь и внуков, он вместе с Сандрой вернулся к машине.
– Надо было и им здесь ночевать, - бурчала она, устраиваясь на заднем сидении.
– Сейчас ты лежишь, а если бы они были здесь, пришлось бы сидеть. Малыши стали бы капризничать, поэтому ни у кого из нас не было бы нормального отдыха.
– Ты думаешь, что за пять дней высохнет грязь?
– Если не высохнет, еще два-три дня поживем в машине. На большее время у нас не хватит продуктов.
– Меньше нужно их раздавать! Этот полицейский предлагал тебе золото.
– Давай закончим разговор, пока не поругались, - предложил Грант.
– Мы с тобой слишком разные и по-разному смотрим на мир. Завтра я схожу в городской совет и узнаю, что в нем решили. Возможно, к этому времени объявится и правительство. Они просто обязаны будут заняться беженцами и порядком. Полицейский, о котором ты говорила, прав в том, что если этого не сделать, прольется кровь. Беженцы не захотят умирать и заставят делиться тех, кого не затронула катастрофа. При этом наплюют на все законы.
– Хорошо бы, - зевнув, сказала Сандра.
– Как ты думаешь, сможет выбраться отец?
– Не знаю, - ответил он.
– Мало уцелеть, нужно еще добраться сюда через всю Европу. И без связи трудно будет найти друг друга.
– Не думала, что ты сегодня так рано вернешься домой, - сказала Света, - но это хорошо. Будешь кушать?
– Я уже поел, - ответил Мурадов внучке.
– И почему рано? Уже почти шесть.
– Сталин во время войны...
– Я не Сталин, и война уже закончилась, - перебил он девочку.
– Хороший руководитель не должен работать сверхурочно. Если он это делает, значит, не умеет подбирать помощников. Не скажешь, почему ты какая-то взъерошенная? И этот синяк...
Низкая и стройная, тринадцатилетняя Света не могла похвастать красивым лицом из-за скуластости и узких глаз. Одно время в школе
– Все ты замечаешь!
– с досадой сказала внучка.
– Я же его забелила.
– Ты мне не ответила.
– Подралась в классе, - буркнула Света.
– Один придурок сказал, что ты только в России убил больше людей, чем это сделал Чингисхан. И я должна такое слушать?
– Понятно. И кто же этот придурок?
– Неважно. Дед, можно я сегодня останусь у вас?
– Можно, - разрешил он.
– Только позвони родителям. Где Мария?
– Бабушка у Брагиных. Скажи, москвичей действительно будут переселять?
– Частично, - ответил Николай Дмитриевич.
– Тебя это сильно интересует? Тогда сделай чай, а потом поговорим.
Света умчалась на кухню и через несколько минут принесла ему на подносе чашку с чаем. Поставив все на столик в гостиной, она села на диван и приготовилась слушать.
– Может, дождемся бабушку?
– предложил он.
– Мне не придется два раза говорить об одном и том же.
– Ну дед! Ты же обещал!
– возмутилась внучка.
– Бабушка может прийти и через час!
– Ладно, - сдался он.
– Переселять будем тех, кто живет в Северо-Западном округе. Через неделю начнем работы по вывозу мусора и дезактивации, а потом определимся с количеством и очередностью. Никого из твоих подруг это не затронет.
– А в школе говорили, что переселят всех.
– Это болтовня. Столицу будем переносить, но через год-два, и этот перенос займет лет пять. Тогда можно будет разгрузить и Москву. Как бы мы ни чистили, все равно в городе еще много лет сохранится повышенный фон. Это никому не прибавит здоровья.
– А остальные города?
– Те, которым сильно досталось, не будут восстанавливаться. Мы их построим заново в другом месте. Примем меры к тому, чтобы не распространялось загрязнение и демонтируем оборудование на промышленных предприятиях. Эти работы уже ведутся. Что тебе интересно еще?
– Еще говорили о социализме.
– Временный государственный контроль - это не социализм, - усмехнулся Николай Дмитриевич.
– Если бы я решил его ввести, прожил бы считанные дни. Просто по-другому сейчас не получится обеспечить порядок и снабжение населения в первую очередь продовольствием. Для цивилизованного капитализма должны пройти сотни лет, а не пятьдесят, хотя и на Западе сейчас не обойдутся без жестких мер. Это все или ты еще что-нибудь услышала в своей школе?
– Вы уже подсчитали?
– спросила Света.
– Я говорю об убитых... Или это секрет?
– Не секрет, но скажу с условием, чтобы ты не болтала. Все сообщат, но дня через два. Убитых у нас примерно двести тысяч и в два раза больше раненых и облученных. Это больше планируемых потерь, но все равно очень мало по сравнению с тем, что потеряли Америка и ее союзники. Эти цифры еще уточняются, но я не думаю, что они сильно изменятся. Позвони бабушке, чтобы она не задержалась в гостях, а я закажу пирожные. Ты не так уж часто балуешь нас своим вниманием, поэтому нам интересны твои дела. Не одному же мне отвечать на вопросы, я тоже люблю их задавать.