Ответная операция
Шрифт:
— Можно было не торопиться…
Молодой человек, который столкнулся у входа с Наташей, сидел в кресле в глубине вестибюля и посматривал на нее с непонятной усмешкой. К стойке портье подошел и стал рядом с Наташей пожилой и какой-то помятый мужчина.
— Прошу прощения. Несколько вопросов для газеты.
— Я устала… — Наташа хотела уйти, но корреспондент загородил ей дорогу.
— Всего два вопроса. На предыдущей пресс-конференции вы были представлены как невеста русского офицера. Где сейчас ваш жених?
— Не
— Прекрасно. И еще один вопрос: рассчитываете ли вы стать женой того офицера и когда это произойдет?
— Это наше личное дело… — Наташа бесцеремонно оттолкнула журналиста и быстро взбежала по лестнице.
В номере пожилая немка производила уборку. Она выключила пылесос и с откровенным презрением посмотрела на Наташу.
— Вы действительно немка? — вдруг со злостью спросила она.
— Да, немка, — устало ответила Наташа, вешая на распялку пальто.
— Как вам только не стыдно заниматься такими делами!
— Какими именно?
— Грязными — вот какими! — Уборщица сердито выдернула штепсель пылесоса. — Что плохого вам сделали русские?… Убрали банду Гитлера? Да? — Женщина смотрела на Посельскую брезгливо и гневно.
Наташа в это время лихорадочно обдумывала, как себя вести в этой неожиданной ситуации.
— Я бы посоветовала вам, — жестко сказала она, — не совать нос, куда не следует. Убирайтесь отсюда!
Гремя пылесосом, уборщица вышла из номера. Наташа вздохнула: «Все же я поступила правильно. Мало ли что… Это могло быть и провокацией… Но что все-таки с Субботиным? Получил он возможность дать о себе знать? Как теперь поступать мне самой?… Ясно пока одно: необходимо какое-то время выждать». Этого требовал и оперативный план.
Прошло еще три дня. От Субботина никаких известий. Не проявляли к ней никакого интереса и люди Хауссона. Уже трижды на встречах со связным Наташа условленным кодом передавала одно и то же: «Ничего нового. Положение Субботина неизвестно…»
На четвертый день утром Посельская пошла в комендатуру, рассчитывая найти там офицера, который ее принял после перехода зональной границы. Не поможет ли он ей связаться с Хауссоном?
Наташе повезло. Когда она подошла к комендатуре, у подъезда одновременно остановилась машина, из которой вышел именно тот офицер. Наташа бросилась к нему:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, — замедленно ответил офицер, с недоумением смотря на Посельскую.
— Вы помните меня?
— Прошу прощения — нет. — Офицер козырнул и взялся за ручку двери.
— Я — Лорх. Анна Лорх. Невеста…
Офицер пожал плечами и быстро скрылся за дверью.
Наташа зашла в комендатуру и обратилась к чиновнику, который когда-то направлял ее в гостиницу. Этот ее помнил.
— Вы еще не устроились на работу? — спросил он. — Одну минуточку.
Чиновник ушел. Минут через
— Комендатура устройством на работу не занимается. Для этого существует бюро найма. До свидания…
Все было ясно: от нее попросту отделывались, она им больше не была нужна.
Наташа вернулась в гостиницу. Только вошла в номер, зазвонил телефон. Портье сообщал, что ее хочет видеть корреспондент. Можно ли ему подняться к ней в номер?
— Можно… — Наташа положила трубку: «Посмотрим, что это за корреспондент».
Стук в дверь. Не успела Наташа отозваться, дверь открылась, и в номер вошел Рычагов.
— Здравствуйте, фрейлейн! Не откажите в любезности ответить на несколько вопросов.
— Пожалуйста. Садитесь…
Рычагов вынул блокнот и начал задавать вопросы. Наташа отвечала. Он записывал. Потом он встал, поблагодарил за интервью и ушел. На столе осталась записка:
«Сегодня же поезжайте в Мюнхен. Явитесь Гамбургерштрассе, 5, квартира 4. Там живет ваша двоюродная сестра Амалия Штерн. Она поможет вам устроиться на работу. Все идет хорошо. Записку немедленно уничтожте».
40
Субботин сразу же обнаружил, что за ним ведется тщательная слежка. Началось с того, что в Мюнхене его поселили не в гостинице, а в заранее приготовленной квартире, в которой была даже экономка. Он прекрасно видел, что здесь регистрируется каждый его шаг. «Ну что ж, следите, господа!» Субботин избрал довольно беспечный образ жизни: вставал поздно, гулял по городу, посещал музеи, почти все вечера проводил или в кино, или в театре. Куда бы он ни пошел, за ним как тень тащился наблюдатель…
Прошло две недели. И вот утром его будит экономка. Этого никогда раньше не бывало. Женщина сказала, что приходил посыльный и принес письмо, которое просил вручить немедленно.
«Уважаемый господин Скворцов, прошу вас сегодня в двенадцать часов дня зайти по адресу Гартенштрассе, 31, квартира 7, по вопросу предоставления вам работы». Подпись неразборчивая.
Ровно в двенадцать Субботин стоял перед дверью седьмой квартиры. Его здесь ждали: только он протянул руку к звонку, как дверь открылась и он увидел майора Хауссона.
— Проходите, господин Скворцов…
Они вошли в большую, со вкусом обставленную квартиру. Через анфиладу комнат Хауссон провел его в маленький кабинет, единственное окно которого выходило в сад — голый, осенний, грустный. В кабинете было сыро, пахло плесенью. Вообще вся квартира, хотя и хорошо обставленная, производила впечатление нежилой.
Хауссон сел в кресло, Субботин — на диван.
— Как живете, господин Скворцов?
— Скучно… Где Анна Лорх?
Хауссон усмехнулся: