Ответный уход
Шрифт:
– Знаешь, любимая, Космос – это ещё не всё… Все эти бездушные звёзды, холодные пустоты, безумные расстояния и прочее… Конечно же, это растаскивало меня год за годом по частям и в разные стороны. Но есть ещё одна напасть, которую я не мог преодолеть… – Иван умолк, откровенно любуясь Ир'oй и тут же стал как бы отдаляться, уходить в себя. – Весь это цикл я стремился… рвался к тебе… и всё равно топтался на месте…
Его взгляд изменился. Уголки рта поджались, неуловимо меняя выражение лица.
– Э-э! – Женщина шутливо, но с плохо скрываемой тревогой в глазах взъерошила волосы Мужчины. Поцеловала коротким дразнящим касанием
– Память! Вот что не давало сделать последний шаг к тебе. Память… эта чёрная дыра внутреннего микрокосма… Минное поле, усеянное дивными цветами.
Её рука переползла с его щеки на плечо. Потом вспорхнула на свою грудь, оглаживая. Сделала передышку, а далее, нащупав замок застежки комбинезона, медленно потянула его вниз…
– Минное поле моей памяти… Как я боялся бродить по нему! Несмотря на утренние росы прошлого, приятно холодящие тело. Несмотря на полузабытое разнотравье, будоражащее мнящимися запахами. Несмотря на фигуры до боли знакомых людей, единожды ушедших из моей жизни… Я так хотел ненадолго вернуться к ним! Прикоснуться. И так боялся, что они меня узнают! Спросят: «Ну, что? Не выдержал? Эх, ты…»
Застёжка неспешно поддавалась. Пощёлкивала. Потрескивала, словно бы лопалась напряжённая от возбуждения кожа, состоявшая сплошь из невидимых морщинок-трещин…
– Минное поле… Малышка, знаешь, как в клочья разрывают воспоминанья того, кто поверил в эту тишь и забвение? Стоит только сделать неверный шаг. Отклониться с тропы. Задеть за изъеденную временем струну и… Только ступи шаг на это поле и заброшенная заповедная земля зазвучит!.. И сотнями сладкоголосых сирен запоёт мольба по тебе вчерашнему. И захочется очертя голову броситься в этот омут, в объятия морока… И уже оттуда, смотря глазами обиженного мальчика, попятишься назад… Не понимая, что ты делал тут – в этом взрослом, жестоком мире, где все жрут друг друга, в прямом и переносном смыслах, и ещё неясно, какой из двух честнее… Как же ты мог забыть, а стало быть предать тех, кто произносил твоё имя как-то по особенному?.. Закипит всё внутри и захочется всё вернуть, убежать в эти бескрайние поля на поиски места, где должен был быть ты… И поняв, что этого места нет – не захочется жить дальше с этим страшным знанием… Я уже давно тайком брожу по этим… Может быть мне до сих пор хочется доказать им…
– Не стоит, любимый… Доказать что-то можно только самому себе…
– Может быть… И всё же этот омут так и влечёт в себя… Мне пока удавалось возвращаться… Может быть потому, что везло – не зацепить за растяжку мины… Или же кто-то вовремя окликал из сегодняшнего дня… Знаешь…
– Знаю… Знаю, любимый… Это я… Я окликала тебя… Я не даю тебе бродить там, где… – её жаркий шепот смягчил его лицо, вызвал откуда-то из глубин лёгкую мечтательную улыбку.
– Знаешь? Откуда?..
Дойдя до пояса, рука замешкалась, приостановилась. И тут ей на помощь пришла ЕГО рука – мягко легла на кисть, увлекла её своим весом вниз. Возбуждённая кожа «трещала по швам»… Освобождающееся движение плечами и развалившийся надвое комбинезон сполз до пояса. Освободил восхитительное тело…
Когда перед взором Ивана возникла обнажённая грудь, он перестал понимать то, о чём говорил Ир'e. Слова продолжали
Упругая грудь с крупными коричневыми сосками, вырвавшаяся на волю, излучала такую энергию страсти, что в его висках застучали полновесные молоты, а не молоточки. Горячая кровь прилила всюду, где только могла прилить… Мужчина пожирал Женщину горящим взглядом, побеждённым желанием. А когда осторожно коснулся пальцами, казалось, электрический разряд пронзил всё тело, разложив его на миллиарды самостоятельных молекул, не слушающихся никаких команд.
Комбинезон сполз, словно читая его мысли.
Скрутился у ног как змей-искуситель.
Притих…
Она стояла перед ним, как точёная статуэтка, и тёплые дрожащие блики костра ползали по её телу, самому соблазнительному в мире. Взгляд Ивана скользнул ниже и утонул в курчавых волосиках, треугольным лоскутком прикрывающих лоно…
Его собственный комбинезон, как живой, покинул тело в считанные мгновения…
НИКТО И НИЧТО уже не могли встать между ними. Все призраки прошлого испуганно разлетелись, канули, исчезли.
Дальше он уже, даже если бы и захотел, – не смог бы воссоздать цепь событий и собственных действий. Только дрожь. Только захлестнувшее все мысли извечное мужское желание. Сковавшая его окаменевшая кожа, трескающаяся при каждом движении. И давящий со страшной силой, накопившийся пар чувств, под огромным давление рвущийся изнутри, из котла перегревшейся души.
Единственное, что он помнил…
Когда кожа разлетелась на кусочки, не в силах сдержать страсть… Когда они повалились на травяной ковёр… Когда он вошел в её горячее, как внутренний центр Земли, лоно… Когда он ворвался туда, одновременно как захватчик и освободитель… Когда она застонала так сладко и страстно, срывая этими звуками с него остатки кожи… Когда её пальцы впились в его спину… Когда она прижалась так сильно и двигалась быстро, словно размазывая его тело по себе… Когда стало нечем дышать и он забыл как это делается…
Единственное, что он помнил: ЭТО НАЧАЛОСЬ ИМЕННО ТАК…
Дальше… Ощущение собственного тела таяло, сходя на нет. Словно во всех точках, в которых Иван касался Иры, он входил в иное измерение. Там его тело растворялось, исчезало. В него входило неведомое ранее чувство – ему казалось, что взамен плоти исчезающей, которая стала невесомой и парила над землёй, он миг за мигом обретал недостающую половинку плоти. Ту половинку, которую неосознанно, но упорно искал по звёздным россыпям и весям. Которая во много раз превосходила собственную – по размерам и силе таившихся в ней чувств. Которая прирастала к его телу с каждым движением всё больше и больше, и уже не просто отзывалась на его призывы, а начинала двигаться синхронно с ним…
Он вновь и вновь входил во влажный космос любимой Женщины, с каждым разом испытывая новые ощущения. И, слыша, как она отзывается, как рвётся ему навстречу, отметая все условности и недомолвки, входил в неё всё дальше, всё глубже, всё безоглядней и безвозвратней. Они не чувствовали усталости. Они были неутомимы, как молодые боги, и настолько же прекрасны в своём порыве – слиться воедино. «Падаю вновь в тебя… пьяно-бездонную…» – звучало дивным зовущим эхом где-то внутри Ивана… И он, давно пьяный от неповторимого аромата её тела, падал в многомерный влажный космос, внезапно открывшийся В НЕЙ. И не достигал дна. Потому что она ЛЕТЕЛА вместе с ним…