Ответный визит
Шрифт:
— Ну, не золото, ценности какие-нибудь: костюмы заграничного покроя или пальто с каракулевыми воротниками, или еще чего… Деньги?
Червяков просветлел:
— Деньги есть — это правда.
— Много?
— Тысяч тридцать наберется.
— Сколько? — Никишин положил карандаш, пригляделся к Червякову, переспросил: — Тридцать?
— Может, маленько больше, может, тридцать одна.
— Хм… — В задумчивости нарисовав на бланке протокола замысловатую фигуру, Никишин полюбопытствовал: —
— Выиграл еще в прошлом году по золотому займу двадцать пять тысяч. Остальные — с годами еще раньше подбились в кучу.
— Выиграл, значит? — Никишин снова подумал. — И доказать можешь?
— Чего тут доказывать? — улыбнулся Червяков. — Про мой выигрыш в Зайкове районная газета напечатала. Все знают про него. А вы разве не читали?
Никишин нахмурился.
— Я хочу знать, Червяков, кого, по-твоему, мог заинтересовать этот выигрыш? И не просто так, а с преступной целью?
— Чего не знаю, того не знаю, — сказал Червяков.
— А жена?
— Что жена?
— Опять не понимаешь? Может, она чего предполагает?
— Так, товарищ Никишин, в той же газетке и написали, что я выигрыш на срочный вклад в сберкассу положил. Зачем же за этими деньгами ко мне в дом лезти, ежели их там нет?
Настроение Никишина заметно испортилось, но он все-таки вывел на свое:
— А шесть-то тысяч, которые невыигранные, дома?
— Дома.
— Так-то. А ты мне своей газеткой в нос тычешь. Разве шесть тысяч не деньги для грабителей?
— Деньги, конечно, — согласился Червяков.
— Итак, давай запишем вопрос: «Чем, по вашему мнению, могли интересоваться грабители в вашем доме?» Так?
— Так.
— Твой ответ: «Деньгами. У меня имеется шесть тысяч наличных рублей сбережений». Правильно?
— Правильно.
— На сегодня хватит, — сказал Никишин. — Поезжай домой. А завтра я приеду к вам. Если понадобишься, зайду домой…
О результатах допроса Червякова Никишин доложил начальнику. Тот выслушал его без особого удовлетворения.
— Деньги — всегда мотив серьезный, — согласился сначала. — Но, понимаешь ли, из-за шести тысяч рублей стрелять в человека не каждый решится. Тем более какой-нибудь рецидивист, знающий, что за это полагается.
— А не рецидивист? — возразил Никишин. — Червяков сам говорил, что стрелял парень. А нынче молодежь, она ведь глупая и отчаянная.
— Ну-ну… Дело в твоих руках. Раскручивай.
3
Схема преступления давала Никишину исчерпывающее представление о событиях, происшедших в доме Червякова, но не содержала и намека на личность преступников.
Их нужно было искать. И Никишин, приехав в Красногвардейск, вместе с участковым Афанасьевым начал устанавливать возможных
Люди знали о преступлении не меньше милиции, но и не больше. Поэтому, учтиво выслушав вопросы и ответив, интересовались сами.
— А кость-то у Анны целая?
— Целая, — отрубал Никишин и гнул свое: — В котором часу позавчера легли спать?
— После десяти. А почему на нашей улице свет не устанавливают? Может, кто-нибудь и увидел бы бандитов-то…
— Выстрел слышали?
— У нас — ставни. И свои который раз не достукаются.
— Не было, значит, по-вашему, выстрела?
— Как это не было? Может, и был. Анну-то прострелили не из рогатки, чай!
…Все старания Никишина и Афанасьева оказались напрасными. Никто из соседей в ту ночь на улице не находился, выстрела не слышал, а Червякова все считали человеком положительным и тихим.
— И Анна такая же, — добавляли. — Ее и на улице-то редко увидишь. В магазин Прокопий ходит, даже стираное в огороде сам вешает…
С пустыми руками возвращаться в отделение Никишину не хотелось. Постояв в проулке возле червяковского огорода, он вышел на дорогу. Предложил Афанасьеву:
— Дойдем до станции.
На вокзале зашли в буфет.
— Давно не бывали, — кокетливо встретила Афанасьева молодая быстроглазая буфетчица. — Налить чего-нибудь потихоньку?
— Не надо. Делов куча. Как у вас тут?
— А что у нас. Пьют да едят — всю дорогу одна кинокартина.
— Скандалов-то нет?
— Тихо, слава богу. Были бы, так вы, наверное, вперед нас знали…
— Послушайте, девушка, — заговорил Никишин. — Вы по сменам работаете?
— Через день.
— Позавчера были, значит?
— Была.
Она вопросительно посмотрела на Афанасьева, словно хотела узнать, можно ли говорить с этим человеком. И, получив молчаливое разрешение, повернулась к Никишину.
— В какое время закрываетесь?
— В двенадцать.
— Незнакомых двух парней в ту ночь случайно не видели?
— Нет. Все знакомые были. Не то чтобы как мы с ними, — кивнула на Афанасьева, — а в общем, поселковские.
— Кто-нибудь из них уезжал?
— Двое говорили, которые последние. Прибежали, едва дышат, стучатся в двери. Когда сторожиха посетителей выпускала, нахалом залезли и — ко мне: девушка, душечка… всякое разное, в общем, водки надо. Пристали — спасу нет. Уезжаем, говорят, насовсем. Давай простимся…
— Знаете их?
— Ни звать ни величать, а в поселке видела не один раз. Годов по двадцать, здоровые оба.
— Что еще?
— Что? Бутылку водки возле прилавка выпили, еще ливерных пирожков набрали. Да две с собой унесли.