Ответный визит
Шрифт:
— Я понимаю тебя, — улыбнулся Тацуока. — Мы, врачи, видим следы недугов, вы подозреваете преступления. Тебе поручили трудное дело? — спросил он без перехода.
— Пока не пойму. Но есть верная примета: если сначала кажется, что дело не стоит и выеденного яйца, то потом попадаешь в такие дебри… Все казалось очень простым. Полицейский сбивает прохожего, который буквально сам лезет под колеса. Я сидел в той машине, все сам видел. В карманах убитого никаких документов, не удается выяснить, кто он. Обследуем весь район…
— Проверка на алкоголь, наркотики? Паталогоанатомическое исследование черепа? — поинтересовался Тацуока.
— Все как полагается, — ответил
Ночь была душной. Сквозь открытое окно вместо ожидаемой прохлады проникал до противного теплый воздух с запахом горячего асфальта. Улицы отдавали накопленное за день тепло. В комнате раздавался нежный мелодичный звон фурин — маленького металлического колокольчика, подвешенного к потолку. Полоска плотной бумаги, привязанная к язычку, улавливала малейшее дуновение.
— Кто бы это мог быть?
— Не знаю. Но такой явный интерес к расследованию — свидетельство того, что тут могут быть самые неожиданные открытия.
— Хорошо. Кстати говоря, каждый раз хочу у тебя спросить и забываю: как ты думаешь — предварительно, конечно, — что ты найдешь? Я не слишком хорошо формулирую мысль, но, наверное, у тебя есть профессиональное предчувствие, которое тебе говорит, что это преступление связано с тем-то и тем-то. Хирург, оперируя, даже если не совсем ясен диагноз, все же представляет себе, что он может найти у больного.
Имаи задумался.
— Мне кажется, что здесь не обойдется без наркотиков. Те двое, которые залезли в дом… Они произвели на меня странное, отталкивающее впечатление. У одного — лица я не видел — длинные гибкие пальцы, у меня было такое ощущение, словно они гнутся во все стороны. Лицо второго — еще ужаснее, какая-то злобная карикатура на человека. — Имаи передернуло.
— Ты устал, — поднявшись, заметил Тацуока, — ложись-ка лучше спать.
— Да, пора, — согласился Имаи, — завтра рано вставать.
— Я отвезу тебя в аэропорт. Я рад был тебя повидать.
— Утром хочу на минутку заскочить в токийское полицейское управление. Так что спасибо, доберусь сам.
Ватанабэ внимательно осмотрел взятую напрокат машину. «Глория» фирмы «Ниссан», не новая, но сойдет. Проверил шины, тормоза, коробку скоростей, покопался в моторе — возможно, что от этой машины будет зависеть удача всего дела. Заранее все предугадать невозможно, но быть уверенным в надежности окружающих тебя людей и вещей просто необходимо.
Он сел в кабину, подогнал кресло, покрутил зеркало заднего обзора, потом неспешно сдвинулся с места. Он поездил немного по улицам Саппоро, свыкаясь с машиной, определяя ее сильные и слабые стороны.
В пять вечера он позвонил Сакаи. Они опять встретились в кабаре «Император». Только на сей раз Сакаи держался настороженно. Он не верил, что Ватанабэ сумел так быстро раздобыть все необходимое. Ватанабэ нервничал, опасаясь, что его миссия сорвется.
— Хорошо, — сказал наконец Сакаи, — мои друзья предлагают такой вариант. Они передают посреднику деньги. Затем вы отдаете ему же товар, забираете деньги, и все довольны. Идет?
— Кто этот посредник?
— Бармен в кафе «Цудзи». Все произойдет на ваших глазах, посторонние посетители ничего не поймут.
— Куда вы меня везете? — недовольно спросил Аллен. Он плохо знал город, а в ночном
— На нашу конспиративную квартиру, которой пользуется только резидент.
— А что случилось?
Сегодня они поменялись ролями. Росовски поднял Аллена среди ночи, сказав, что резидент желает его немедленно видеть.
— Что-то связанное с «Храмом», — ответил Росовски. — Шеф получил важную информацию от Нормана.
— Кто такой Норман?
Росовски вел машину очень осторожно. Ночные улицы были оккупированы ремонтными службами. Под лучами мощных прожекторов рабочие в касках приводили асфальт в порядок. К утру они должны были все закончить. Ремонтировать дороги в Токио можно только ночью: днем это привело бы к множеству пробок.
— Норман — личный контакт шефа, он сам с ним встречается и снял для этого квартиру. Норман — японец. Нисэй.
— Нисэй?
— Да, он японец, родившийся в Соединенных Штатах. Его отец работал в так называемом «органе Кеннона». Вы, конечно, вряд ли знаете это имя, но в свое время Кеннон наводил тут на всех страх: руководил сразу после войны армейской разведкой и чувствовал себя полным хозяином в Японии — ведь управление стратегических служб уже расформировали, а ЦРУ еще не создали. Странный был человек. Ковбой в роли разведчика. Любил стрелять и всегда носил с собой пистолет с рукояткой, отделанной десятииеновыми монетами. Потом его заставили уйти с этого места. Говорят, что это сделал сам Макартур. Так вот, у Кеннона работали двое японцев — муж и жена. Когда его отозвали, они тоже уехали в Америку. Боялись, вероятно, своих соотечественников. Кеннон и его ребята вели себя слишком свободно, в методах не стеснялись. Золотое было время — полные хозяева в стране. Не то что сейчас… — В голосе Росовски звучали ностальгические нотки.
— А при чем тут Норман? — прервал его Аллен.
— Эти двое японцев родили в Америке сына и назвали его Норманом. Они хотели, чтобы он американизировался — ведь он имел право на американское гражданство — и остался в Штатах навсегда. Но когда родители умерли, он решил съездить в Японию. Паспортными делами, как известно, занимаются наши люди. Американцев японского происхождения наша разведка всегда старается как-то использовать. Особенно с тех пор, как 120 тысяч американцев японского происхождения в 1942 году загнали за колючую проволоку, — язвительно добавил Росовски, — где они просидели до конца войны. За одну ночь после Пёрл-Харбора все нисэи превратились в интернированных лиц и лишились всего имущества, хотя даже министр юстиции и директор ФБР считали, что они не представляли угрозы для национальной безопасности. В то же время гораздо большие немецкая и итальянская общины избежали подобных мер. Только по одним японцам пришелся удар, вызванный смесью расового антагонизма, зависти к процветавшим нисэям и истерии из-за ожидавшегося японского вторжения после Пёрл-Харбора. Инициатором интернирования был командующий вооруженными силами Западного побережья генерал-лейтенант Джон Л. Девитт, который выразился так: «Япошка есть япошка! Какая разница, гражданин он США или нет». Потом-то, когда настоящая война началась, сразу о нисэях вспомнили. В военной разведке служило шесть тысяч японцев. Я думаю, они спасли жизнь многим американцам, которые их так презирали. Они были единственными солдатами в армии, кому полагалась личная охрана. Их приходилось защищать от собственных войск. Впрочем, многих нисэев убили все же сами американские солдаты. Особенно ужасно, когда гибли наши разведчики — нисэи, возвращавшиеся из японского тыла с важными документами.