Отворяя двери надежды. Мой опыт преодоления аутизма
Шрифт:
— Прежде чем ты станешь нашей ученицей, Темпл, мне хотелось бы знать, что ты думаешь о нашей школе. Готова ли ты стать частью нашей общины?
Такой вопрос удивил меня. Подчеркнутое «Да!» стало ответом мистеру Питерзу.
— Жить ты будешь в одном из наших «семейных» блоков. У тебя будут свои обязанности — но, конечно, и свои развлечения. — Он встал и протянул мне руку. Я притворилась, что не заметила ее. — Темпл, мы рады приветствовать тебя в нашей школе!
Мама вошла вместе со мной в «семейный» блок. Там воспитательница (играющая в «семье»
— Темпл, я уверена, тебе здесь понравится. У тебя все будет хорошо. — Мама стояла в дверях, готовая уйти. — Что ж, я пойду…
Не глядя на нее, я раскладывала свои трусы и носки по ящикам гардероба.
— Дорогая, без тебя наш дом станет тихим и пустым.
Я разглядывала лохматую бахрому гольф и терла ее между пальцами. Мне нравилось комкать в руках эту жесткую, ворсистую ткань. — Я буду скучать по тебе, Темпл! Мама быстро подошла и поцеловала меня в щеку. Мне до слез хотелось обнять ее, прижаться к ней, но как дать ей знать о своих желаниях? Я застыла, как столб, снова пойманная в ловушку аутизма. Тело мое жаждало нежного прикосновения, но я отдернула голову от маминого поцелуя, страшась даже такой, нежной любовной ласки.
Сидя на краешке кровати, я оглядывала комнату. Здесь было все, что может мне понадобиться: гардероб, стол, стул, лампа и кровать. Я достала из сумки рекламную брошюру школы «Горная страна» и перечитала ее. Брошюра, полная обещаний любви и понимания в сочетании со строгой дисциплиной, разнообразными занятиями, обучением, отдыхом, религиозным воспитанием, наблюдением терапевта и психиатра — все это обещало мне, аутичному ребенку, страдающему неконтролируемыми вспышками гнева, возможность многое узнать и многое освоить.
Обучение началось в первый же вечер. Я стояла в общей очереди в столовой, ожидая звонка, приглашающего на ужин. Вокруг слышались смех и оживленные голоса, но меня как будто никто не замечал. Вдруг девочка немного постарше меня влезла в очередь прямо передо мной.
— Эй, здесь я стою! — заговорила я, делая шаг вперед.
— Отвали! — ответила она и оттолкнула меня. Не думая, что делаю, я развернулась и врезала ей со всей силы. Она завопила. Шум и смех мгновенно смолкли: в столовой воцарилась мертвая тишина. От толпы отделилась немолодая женщина и направилась ко мне. Мне хотелось бежать, спрятаться или завизжать во все горло.
— Ты — Темпл Грэндин, верно? — спросила она, подойдя ко мне. Я кивнула.
— Что ж, пойдем поговорим. — Она взяла меня под руку и повела к выходу. В обычной ситуации я бы вырвалась и отскочила. Но женщина была в шелковой блузке, и прикосновение шелка приятно ласкало мою руку, словно подтверждая, что собеседница не желает мне зла.
— Фибе, — обратилась она к девочке, влезшей без очереди, — пожалуйста, займи место за столиком для Темпл и для меня.
Она повела меня в укромный уголок столовой и усадила за столик.
— Меня зовут мисс Дауни. Темпл, расскажи мне, что случилось.
Я окаменела от изумления. До сих пор учителя довольствовались
— Это я видела, Темпл. Конечно, никому не нравятся люди, которые не соблюдают очереди. Но, — тут мисс Дауни приподняла мою голову за подбородок, заставив меня посмотреть ей в лицо, — драка — не способ разрешения конфликтов.
Затем она объяснила, что я должна научиться ладить с людьми и сдерживать свой бурный темперамент.
— Школа «Горная страна» не терпит физического насилия ни в каком виде! Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Я не собираюсь никого бить, — пробормотала я, снова уставившись в пол.
— Хорошо. Тогда пойдем ужинать. А с Фибе я поговорю позже.
С того вечера, сколько мне помнится, Фибе никогда больше не лезла без очереди. Но я по-прежнему реагировала на любую обиду вспышкой гнева и, не раздумывая, бросалась на обидчика с кулаками.
В течение первого полугодия я дралась постоянно. Мисс Дауни была со мной терпелива и старалась меня урезонить. Но однажды, когда я, споткнувшись о шнур при игре в крокет, ударила засмеявшуюся надо мной одноклассницу, мисс Дауни на целую неделю лишила меня привилегии, ради которой я только и жила, — катания верхом. Целых семь дней я должна была сидеть в спальне, выходя оттуда лишь в классную комнату и в столовую! Ни увещевания, ни угрозы не смогли укротить мой буйный нрав; но эта неделя многому меня научила. Я по-прежнему хулиганила во время скучных уроков, но никогда больше не пыталась решать спор кулаками.
Я стала спокойнее и научилась сдерживать злость, однако мое поведение стало более стереотипным. За прошедшие несколько лет мои нездоровые увлечения — такие, как увлечение выборами, постоянные вопросы и бесконечная болтовня — пошли на убыль. Однако перемена обстановки плохо подействовала на мои нервы. Как большинство аутичных детей, я остро переживала неустойчивость окружающего мира: разлука с домом и родными, жизнь в новом, незнакомом месте стали для меня большим стрессом. Подобно другим аутичным людям, я хотела, чтобы все вокруг оставалось неизменным. Я даже одевалась всегда одинаково и носила изо дня в день одну и ту же куртку. Когда воспитательница захотела переселить меня в другую комнату, побольше и получше, я запаниковала и отказалась.
Только мое тело никак не хотело оставаться прежним: оно стремительно взрослело. Гормональные изменения, свойственные подростковому возрасту, еще больше расшатывали мои нервы. С появлением менструаций приступы беспокойства и тревоги усилились. В определенные моменты я чувствовала себя мельницей во время урагана. В голове проносились бессвязные фантазии, повышалась импульсивность поведения, мне становилось еще труднее ладить с соучениками. Учеба была мне неинтересна, и я перебивалась с «двойки» на «тройку» по всем предметам, кроме биологии.