Отягощенные злом (сборник)
Шрифт:
– Давайте шифр, – скомандовал флагман Макомбер.
Шифр был дан. Охранник на часах у приемного экрана сопротивления не оказал, он был слишком ошарашен и вдобавок пьян. Его быстро засунули в мешок, покрепче обвязали веревками и бросили в угол абордажной камеры – в тот самый угол, где три года назад лежала связанная Галя. Коридор, открывшийся перед ними, приятно разочаровал флагмана Макомбера. Все-таки – берлога вселенского бандита и изверга, в высшей степени делового носителя разума. Здесь бы на каждом шагу торчать угрюмым подозрительным стражам, валяться черепам и костям, высовываться из амбразур пушечным жерлам. Нет, коридор был как коридор, таких полно было в старинных административных зданиях на Земле: широкий, низкий, прямой как стрела, только плохо освещенный. Пол был чистый, попахивало карболкой. По сторонам в неглубоких нишах тускло отсвечивали круглые и квадратные металлические
Но вот полумрак впереди стал редеть, послышалось что-то вроде заунывного пения и неясное бормотание многих голосов. Мээс замедлил шаги, просипел: «Кантина…» – и остановился, встопорщив крылья. Двуглавый Юл поднял обе головы и стал шумно принюхиваться. Ятуркенженсирхив весь затрясся и сделал попытку залезть флагману Макомберу за шиворот.
– Серная кислота с сероводородом, – сладким голосом произнесла левая голова Двуглавого Юла, причмокнула и сплюнула. – И пемза под йодистым соусом… Живут же люди!
– Значит, дверь приоткрыта, – проскрежетал Мээс. – Нас могут заметить…
– Вперед! – нетерпеливо скомандовал прославленный космолетчик. – И помните, Мээс, я стреляю без промаха. В случае предательства никакому чудо-доктору не собрать будет того, что от вас останется после удара из бластера.
Они двинулись дальше и скоро смогли рассмотреть опасный участок во всех подробностях. В отличие от прочих дверей этого бесконечного коридора, дверь в кантину была из толстого до непрозрачности стекла и широкая, словно ворота. Она действительно была слегка приоткрыта, и сквозь щель падала в коридор полоса яркого сиреневого света. Сиреневые блики озаряли затейливую вывеску, протянувшуюся под потолком поперек коридора, на которой была надпись «Три Веселых Скорпиона» и было изображение троицы омерзительных тварей, сжимавших в клешнях кружки с бьющей через край пеной. И толчками вырывались в коридор горячие волны спертого воздуха, пропитанного едкими запахами противоестественных яств, болезнетворных напитков и зловредных курений, и ясно было, что гуляние в кантине шло полным ходом, потому что в тот момент, когда дрожащие лапы Мээса ступили на полосу сиреневого света, нестройный хор клекочущих, скрежещущих и шипящих голосов вдруг взревел:
Звездный блеск и черный космос — Жизнь – эгей – недорога! Там – спина к спине – под дюзой Отражаем мы врага {110} …Уже поравнялась с дверью летающая платформа, и флагман Макомбер совсем было решил, что опасность миновала, но тут события стали разворачиваться молниеносно.
Дверь распахнулась на всю свою воротную ширину, и в коридор, едва держась на заплетающихся ногах, вывалился носитель разума, похожий на гигантского богомола, – возможно, сопланетник или даже родственник того самого злосчастного Богомола Панды, который десять веков назад пленил чудо-доктора Итай-итай. При виде странного шествия он сразу остановился и приподнял переднюю часть могучего туловища. Надо отдать справедливость администрации Великого Спрута: охранников она подбирать умела. Не прошло и двух секунд, как безобразно пьяный гигантский богомол сумел осознать, что происходит нечто неладное.
110
Звездный блеск и черный космос —/Жизнь – эгей – недорога!/Там – спина к спине – под дюзой/Отражаем мы врага… – восходит к припеву «Старой пиратской песни» Дж. Стерлинга (сама песня – эпиграф к роману Джека Лондона «Сердца трех»): «Ветер воет, море злится, – /Мы, корсары, не сдаем./Мы – спина к спине – у мачты,/Против тысячи вдвоем!» Перевод В. Левика.
– Кто? Что? – проскрипел он словно ножом по стеклу и, угрожающе задрав жуткого вида руки-клешни, прыгнул к летающей платформе. – Всем стоять! Ни с места!
Но ему никогда еще не приходилось иметь дела с землянами. Арамис хладнокровно и с огромной силой ударил его багром в плоскую хитиновую харю прямо между выпученными глазами, и он замертво повалился на бок. Его
– Да что вы стоите! – надрываясь, заорала левая голова Двуглавого Юла. – Держите его! Флагман! Удирает ведь подлец, старый хобот, двурушник!
Флагман Макомбер, поднимавший бластер для нового выстрела, оглянулся. Действительно, Мээс, растопырив крылья, дробным галопом улепетывал по коридору, оставляя за собой на полу мокрые пятна.
– Все за мной! – скомандовал прославленный космолетчик и бросился следом за Мээсом.
Из ниши впереди слева высунулось что-то щетинистое, о трех глазах, с автоматом наготове, прокаркало нечто угрожающее, и по стене позади справа дробно простучала короткая очередь. Флагман Макомбер, не останавливаясь, ударил в ответ из бластера, и в нише забился огненный вихрь. Взрывная волна подхватила Мээса под растопыренные крылья, мерзкий старикашка с визгом взвился в воздух, треснулся головой о потолок и рухнул на пол, сейчас же вскочил на четвереньки и, виляя задом, побежал дальше. Флагман Макомбер нагнал его, подхватил под крылья и рывком поднял на ноги. Мээс мотал хоботом и рыдал.
– Отпустите меня! – визжал он. – Я не привык! Я старый! {111} Мне стрельба противопоказана!..
– Возьмите себя в руки, Мээс, – укоризненно сказал флагман Макомбер. – Нельзя же так, вы ведете себя, как истеричка…
Стремительно подплыла и остановилась рядом с ними летающая платформа. Атос и Арамис соскочили на пол, за ними, придерживаясь за спектролитовую капсулу, с кряхтеньем спустился Двуглавый Юл.
– Пьяницы протрезвели, и с минуты на минуту начнется погоня, – сообщил Арамис. – Их там несколько десятков. Жидкий кислород им не нравится, но вот хватит ли нам бомбочек? И почему мы, собственно, остановились? Раз уж мы разворошили это осиное гнездо, надо торопиться…
111
Я старый! – характерное выражение Паниковского из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок».
– Торопиться! – завизжал Мээс так, что у всех зазвенело в ушах. – Торопиться больше нечего! Тревога поднята по всем радиусам, и кровожадная Сколопендра уже, конечно, выслала нам навстречу тарантулов! Мы в ловушке! Сдаваться надо, понимаете?..
Флагман Макомбер вздохнул и дважды шлепнул его ладонью по мокрым от слез щекам. Мээс затих.
– Тарантулы, – проворчала левая голова Двуглавого Юла. – Тарантулы, братцы, – это плохо. Они в плен не берут.
– В плен никто не собирается, – холодно произнес прославленный космолетчик и строго поглядел на Мээса. – Должен быть какой-то выход, Мээс. Не может быть, чтобы не было никакого выхода. Думайте, Мээс! Здесь ваша территория. Вы же понимаете: либо вы спасетесь вместе с нами, либо вместе с нами погибнете.
– Да-да, – проскрипел Мээс, всхлипывая. – Сейчас. Я только соберусь с мыслями…
Дело оборачивалось скверно. Разумеется, Мээс был совершенно прав: они попались в ловушку. Вперед идти нельзя: оттуда уже спешат к участку кантины поднятые по тревоге и вооруженные до зубов тарантулы, вояки многоопытные и беспощадные, на стороне которых во встречном бою будут все преимущества, поскольку эти коридоры они знают как свои пять пальцев, или шесть щупальцев, или сколько там у них чего есть. Назад идти бессмысленно: даже если удастся пробиться через толпу пьяных головорезов, засевших в кантине, и вернуться на борт «Черной Пирайи», стратеги Великого Спрута успеют связать причины со следствиями и бригантину располосуют лазерными пушками при первой же попытке оторваться от космодрома. Ждать на месте… Но чего, собственно?
– Кстати, а где Ятуркенженсирхив? – спросил флагман Макомбер.
– По-моему, у вас за пазухой, – рассеянно отозвался Арамис.
Прославленный космолетчик сунул руку за пазуху и нащупал в боковом кармане пушистое теплое тельце с бешено стучащим сердцем.
– Да, верно, – сказал он.
Из темноты, в которую была теперь погружена кантина, послышались шорохи, скрип хитиновых панцирей, дробный перестук когтей, и десяток глоток разом взревели:
– Вперед, ребята! Хватай их! Бей!..