Отыгрывать эльфа не просто. Дилогия
Шрифт:
— Ссешес, а зачем вообще ты это заплел?
— Каждая часть тела является оружием, так почему бы не сделать оружием волосы? Почти все эльфийские воины, вне зависимости от приверженности свету или тьме, предпочитают носить вот такие боевые прически — удобно, смертоносно и всегда под рукой. Так что, Валерий Сергеевич, в ближнем бою с эльфом нужно опасаться не только его ножа — когти, клыки и даже волосы замечательно дополняют любой арсенал.
— Хм… А я-то, дурак, тебе еще постричься предлагал.
Застегивая разгрузку и надевая солнечные очки, я задумчиво произнес:
— Ты бы еще предложил когти состричь и зубы спилить.
Глаза старшины резко блеснули, и уровень
— Командир, а что за очки у тебя такие интересные — можно глянуть?
В непонятках и на автомате я снял и протянул ему очки, и только тут до меня докатило — идиот, упаковку прятал! Бирки спарывал! Ну не могу я от них отказаться — не могу. Иначе днем, как крот, буду передвигаться, в очках и то приходится щуриться, несмотря на надвинутый капюшон и поляризованные стекла. А если не могу отказаться, значит, буду мазаться толстым слоем вранья. За отмазы по технике у меня отвечают кто? Правильно — дварфы. Значит, будем сейчас нашему Шерлоку Холмсу мозги канифолить! После обучения в аспирантуре, думаю, уж это я умею на достаточно высоком уровне. В груди тревожно забухало сердце, все быстрее и быстрее набирая обороты. Надпочечники впрыснули в кровь бешеное количество адреналина, и видимый мной мир начал задергиваться чуть красноватой дымкой. Сознание стало кристально чистым, и все тревоги относительно возможного разоблачения показались вдруг такими незначительными… Как вообще эти хумансы могут меня в чем-то подозревать? Да они должны быть горды только оттого, что я позволил им находиться в своем обществе и они еще живы! Ssussun! Ssussun pholor dos! Да какого света я вообще должен оправдываться перед ними?
В это время старшина с большим интересом вертел в руках очки и пытался обнаружить на них «шифровку агента мирового троцкизма». Очки были из стекла, с металлической оправой. На ушках когда-то имелся логотип производителя, но это было давно и неправда. В процессе осматривания старшина убрал очки с прямого солнечного света, и продвинутый хамелеон послушно стал прозрачным — данное превращение вызвало у сержанта приступ удивления, и он еще несколько раз повторил этот фокус — то пряча, то выставляя линзы на солнечный свет. Наконец, наигравшись, с сожалением обманувшегося в своих предположениях контрразведчика протянул очки обратно и задал заковыристый вопрос:
— Что ж за стекла такие странные — на свету непрозрачные, а в темноте прозрачные? Как такое сделано?
Надев оптику на глаза и с наслаждением выдохнув, я прошипел этому чрезмерно любопытному хумансу:
— Ихх дварфы телаютх. Секретх за четыреста летх еще никхому укхрасть не удалось. Если сможешь догхадаться, какх это сделано, гхарантирую от имени моегхо Дома — Дома Ril’lintar столькхо золота, скхолько ты весишь, хуманс.
Сержант немного оторопел от такого заявления — он явно ожидал, что я буду оправдываться, и не ожидал такого наглого перевода стрелок. Поэтому он почесал затылок и вернулся к прерванному занятию.
Устроившись поудобней на траве в позе лотоса, что вызвало приступ удивления в первую очередь у меня самого — раньше мое тело так не гнулось, — я принялся наблюдать за процессом бритья, периодически комментируя про себя действия брадобрея. Данное времяпрепровождение позволило мне в кратчайшие сроки успокоиться. Мне уже не хотелось подтолкнуть старшину под руку, чтобы посмотреть, как он полоснет кого-нибудь по горлу, и полюбоваться на красивый фонтан артериальной крови. Впрочем, вру — причем вру даже самому себе, где-то в уголке сознания это желание оставалось и,
Примерно минут через двадцать, когда столь ответственное действо, немного смахивающее на жертвоприношение, закончилось и ребята начали надевать новую форму, я с задумчивым видом произнес в пустоту:
— Да, кстати, тут старичок наш образовался, надо сходить поговорить. Старшина, не составишь компанию?
В ответ на данную фразу бойцы как по команде дернулись, и раздался осторожный, чуть заикающийся голос Сергея:
— Какой старичок?
Не вставая, я откинулся спиной на траву, предварительно перекинув косу на грудь, и произнес:
— Ну… не знаю. У нас с вами много общих знакомых старичков? Конечно же я веду разговор о Духе Чащи. Кстати, старый хрыч уже полдня подсматривает, чем мы тут занимаемся, как будто дел у него других нет.
Старшина встрепенулся, поудобнее перехватил пулемет и выдал мысль, явно стоившую ему почти всего запаса смелости:
— Так чего он прячется? Пусть выходит, поговорим.
Внезапно окружающие деревья со скрипом резко наклонили вершины в нашу сторону, создав довольно значительную воздушную волну, опрокинувшую ребят на землю, и скрипящий, шелестяший бесчисленными листьями и травинками голос леса произнес:
— Я-то выйду, тока ты, милай, в портки-то не наделай с испугу. Размахался, значица, громыхалкой-то своей. Раздухарился. Старшого, значит, ни уважить, ни в пояс поклониться, а громыхалку в руки — и вылазь, мол. Чином не вышел мне приказывать! Не будь я вам обязан, не стерпел бы, да показал, как со старшими разговаривать должно. Сейчас выйду, сейчас. Я ж немолодой, уж мильона четыре как стукнуло, — быстро-то не могу. Минутки-то через четыре подойду — уважу вас, неразумных.
Все резко затихло, вершины деревьев разогнулись, и только клацанье Серегиных зубов немного нарушало пасторальные лесные звуки — легкий шелест ветерка в листьях и журчание воды у поваленного в речку ствола дерева. Старшина прокашлялся и с опаской спросил:
— Да как к нему обращаться-то? Чуть что, из себя выходит. Бешеный какой-то.
И тут же моментально пригнулся, уклоняясь от прилетевшей из кроны ближайшей сосны еще зеленой и липкой от смолы шишки.
Поднявшись одним движением на ноги и перекинув косу за спину, я с видом дедушки, открывающего своему внуку тайну прикопанной до революции крынки с золотыми червонцами, выдал офигевшим хумансам ценнейшую мысль:
— А не хрен на духа чащи, причем такой большой, без пары свитков с заклятием «Огненный дождь» доломит крошить. У вас что, как у дварфов, под шлемами мозги заплесневели? Так у тех хотя бы на шлемах рога есть, чтобы сразу видно было — тупые, как лоси. Да и ты, дедуля, — не пыли тут. Они магии и магических существ уже сто веков не видели и не слышали. А ты как проснулся, так сразу права качать. Народ тут темный, о духах леса и знать не знает. Если только в легендах старых слыхали.
Сергей, осматриваясь по сторонам, осторожно спросил:
— Так этот Дух Чащи случайно не Леший?
В ответ в соседних кустах зашуршало, и выступившая на поляну высокая анимированная коряга с длинными сучьями, торчащими по бокам, и с с выложенным мхом и листьями на коре лицом проскрипела:
— Леший. Предки ваши вроде так меня звали, хотя Дух Чащи по смыслу ближе. Я ж чего пришел. Тут рядом два человечка в одеже, на вашу похожей, под деревом лежат, траву-мураву мне рудой кровянят. С одной стороны, хорошо — грибы на той поляне на следующий год знатные уродятся, да и семейству волков, что тут недалеко ребятишек растят, полегче с едой-то будет.