Отзвуки серебряного ветра. Мы - будем! Дилогия

Эльтеррус Иар

– А вот это тебе знать пока рано, - вздохнул Учитель.
– Не обижайся, мальчик. Да-да, мальчик, для меня ты всегда будешь мальчиком, моим учеником, несмотря на твои тысячи лет. Поэтому прошу: не гони лошадей, всему свое время. Нетерпение - очень плохой советчик. Прежде всего, тебе следует еще многое узнать и осознать. По моему мнению, ты пошел по самому легкому пути, создавая орден. Да, это тоже сыграло свою немалую и важную роль, но это далеко не все. Понимание целем элоким все же нужно достигать естественным образом.

– А... орден?

– Орден останется орденом,

хоть и сильно изменится, ему предстоит долгий и нелегкий путь. Он уже создан, он уже живет. По инерции еще оглядывается на тебя, но это всего лишь инерция, привычка. Хотя сейчас именно ты должен дать ему новое направление. Но учти, не более, чем направление. Хватит водить выросших детей за ручку. Пусть учатся ходить.

– Если бы я знал это направление...
– понурился Илар.

– Ну, тут и я на что-то сгожусь, - рассмеялся Учитель.
– Но не жди, что я разжую истину и положу тебе в рот. Я подтолкну, а дальше изволь думать. Очень, знаешь ли, полезное занятие.

– Порой думай не думай, а толку нет.

– Есть, пусть даже он не сразу заметен. Но ладно, пойдем дальше. Оставим пока то, о чем я говорил выше. Предположим, что ты распустил орден и вернул каждого аарн на его родину. Все вернулось на круги своя. Как бы они жили в своих мирах? Как ты считаешь? Это чисто гипотетический вопрос.

– Как?...
– растерялся Командор.
– Ну, думаю, старались бы сделать вокруг себя как можно больше добра.

– И долго бы они на этом пути удержались?
– поинтересовался Учитель.

– До конца. Они просто неспособны жить по-другому.

– То есть, ни один из них ни при каких обстоятельствах не отошел бы от тех принципов, которым следовал в ордене?

– Да!
– уверенно заявил Илар.

– Ты считаешь, что это навечно?
– в образе Учителя явно видно было сомнение.
– Хорошо, спрошу иначе. Они могут потерять то, что ты вложил в них? Будучи не в ордене, а среди своих сородичей. Самых обычных людей или кого другого. Без какой-либо связи с другими аарн.

– Нет. Более, чем уверен. Хотя...

– Что?

– Не все аарн смогли бы жить в одиночестве среди пашу...
– грустно сказал Илар.
– Очень многие бы вскоре угасли.

– Почему?
– требовательно спросил Учитель.

– Все очень просто. Аарн - эмпаты, абсолютные эмпаты. Отрицательные качества в душах разумных вызывают у них жесткую физиологическую реакцию отторжения. Любая подлость, жестокость, ненависть больно бьют по ним. Чтобы постоянно носить отсекающий психощит, нужна специальная тренировка, а ее проходили далеко не все. Оказавшись в среде тех, для кого вышеуказанные качества - образ жизни, нетренированные аарн очень быстро погибнут, получив психошок.

– И что же в этом хорошего?

– Ничего, - вынужден был признать Командор.
– Но такова плата за абсолютную эмпатию. За способность видеть чужие души. Я ведь не планировал, что аарн будут жить в среде чужих. Только среди своих. А среди своих грязнодушных нет и быть не может.

– Да, я знаю, что в мирах ордена царили чистота и доброта, наблюдал за ними, - с грустью сказал Учитель.
–

Но пойми, это была страшная ошибка - закрыться от всех остальных. Если бы эти остальные могли видеть, как вы живете, как относитесь друг к другу, видеть ваш пример, то многие и многие задумались бы, пошли за вами, сами начали изменяться. А вместо этого вы получили или ненависть, или равнодушие, не знаю уж, что хуже.

– Я создавал оазис доброты для тех, кому не было места среди пашу, кто не хотел и не мог принять образ жизни родных миров. Хотел дать им счастье.

– И дал, не могу не признать. Но что толку? Получается, что аарн - искуственные существа, способные жить только в искуственной среде. Так?

– Увы...
– понурился Командор.
– Еще одна ошибка. Но эта ошибка будет исправлена, уже исправляется. Хотя на первом этапе придется разделить население Аарн Сарт на три части. Многие аарн, кстати, уже приняли подданство Кэ-Эль-Энах и Трирроуна, надеюсь, их присутствие там поможет сделать лучше хоть кого-нибудь.

– Дай-то Бог! Но все же, чем было обусловлено создание изолированного общества?

– Я просто отчаялся, - понурился Илар.
– Слишком много раз пытался гуманизировать мир. Так ничего и не вышло. В людях слишком сильны эгоизм и корысть.

– О!
– Учитель сформировал образ поднятого пальца.
– Мы подошли к очень важному вопросу. Что ты понимаешь под гуманизацией общества?

– Уменьшение в этом обществе боли и горя. Чтобы люди не причиняли их друг другу, чтобы им просто не хотелось делать этого. И прежде всего - из корысти.

– Почему ты называешь это гуманизмом?

– А чем еще?
– удивился Командор.
– Ну, можно еще назвать просто добрым миром.

– Тогда что, по-твоему, гуманизм?

– Прежде всего - доброта во взаимоотношениях.

– А если человек не желает быть добрым, то его надо уничтожить?
– ехидно поинтересовался Учитель.

– Нет, - возмутился Илар.
– Но держаться от него лучше подальше.

– Это если есть такая возможность. А если нет? Что тогда? Ведь он - отрицательный пример для множества других. Все-таки уничтожить?

– Нет, - повторил Командор.

– А чем занимались вы? Не припомнишь, часом?

– Уничтожали... Но ведь мы чистили только самую гнусь, убивающую, пытающую и так далее. Неужели таких не нужно останавливать?

– Нужно. Но не так. Вот в этом парадоксе, кстати, и заключена фальшь идеи гуманизма, как такового. "Между собой мы добры, то если кто-нибудь не хочет принимать и понимать нашей доброты, то мы его убьем..." В разных мирах люди приходили к гуманизму, в разные времена, но в нем всегда присутствовала эта вот гнусная деталь, превращая гуманизм в антигуманность. А причина - идея, что человек есть мерило всего, важны только его критерии. Но ведь они субъективны, а управлять обществом должны лишь объективные, то есть, не человеческие, надчеловеческие критерии. Решили: что хорошо для человека - то хорошо. Что плохо для человека - то плохо. Вне зависимости от осознания, что человек - подобие Бога... Вот и получалось то, что получалось.