Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! ("Честь"+"Вера")
Шрифт:
— А как в этом твоем ордене без крови обошлись?
— Мастер изначально не устраивал никаких революций или войн. Он собрал людей с разных миров, самых лучших людей, и вместе с ними отправился туда, где никто не жил. И там, на пустом месте все построили.
— На пустом, говоришь? — прикусил губу Пал Семеныч. — А деньги у вас есть?
— Не-а, — рассмеялся Ник. — От каждого по способностям, каждому по потребностям. Мы живем по этому принципу.
— Тогда точно коммунизм, — задумчиво
— Я уже говорил, дядь Паш, — тяжело вздохнул альфа-координатор. — Без нашего вмешательства шанс выжить у России есть, а если мы влезем, то будет столько кровищи, что сказать боязно. И России не станет. Кусками расхватают, русских останется живыми добро коли пару миллионов. Так стоит ли нам лезть, а, дядь Паш?
— Коли дело так обстоит, то не стоит, — мрачно ответил тот. — Тюрьму, говоришь, строим? Мать твою!
— Увы, из всех попыток построить что-нибудь хорошее на чужой крови почему-то всегда получалась только большая тюрьма. И больше ничего.
Никита попросил Истарха показать и прокомментировать историю нескольких последних социальных революций в галактике. Трое землян внимательно смотрели и слушали, мрачнея с каждой минутой все больше и больше. Им постепенно становилось ясно, что Ник прав и очень больно было понимать, что дело, которому отдали жизнь, заведомо обречено.
— Зачем же тогда прилетели, коли помочь не силах? — спросил Пал Семеныч, когда экран погас.
— Первый раз крейсер залетел сюда случайно, и взяли они мало кого, — пояснил Ник. — А потом, когда мы с Никитой провели расследование с Проектом, нам поручили очень важное дело. Это мы решили, что на Землю стоит слетать, некоторых людей забрать. Хоть кому-то поможем — и то ладно.
— Оно-то так, — скривился Пал Семеныч. — А что за дело поручили?
— Сам понимаешь, дядь Паш, как нас ненавидят остальные страны галактики, — тяжело вздохнул Ник, передернув плечами и глотнул чаю. — Всякие там князья, короли и буржуи. Мы же им костью в глотке сидим. Воевать не даем, народ окончательно придавить не даем. И так уже полторы тыщи лет.
— Пеной, небось, исходят, суки, — понимающе кивнул один из незнакомых парней.
— Боюсь, что нам скоро на головы всякая пакость сыпаться начнет. Что-то они готовят гнусное против ордена. Вот Мастер и поручил нам с Никитой создать что-то типа чрезвычайки. Во всегалактическом масштабе. На тысячах миров.
— Ого! — откинулся на спинку стула Пал Семеныч. — Задачка, мать твою!
— Вот и я о том же, дядь Паш. Решили мы набрать два русских легиона для этого дела. Никита — из белых, а я — из красных. Да только он людей уже набрал, беляков на борту больше сорока тысяч, а я едва три тыщи народу наскреб. Кого не просмотришь, так такая
— Просмотришь? — переспросил Пал Семеныч. — Это как?
— Я же говорил, что мы все мысли человека слышать умеем. Память полностью прочитываем. И если человек сволочь, то нам он не нужен. Такого любой из нас десятой дорогой обойдет, будь он хоть сто раз рабочим.
— И меня смотрел?
— Увы, смотрел, — развел руками Ник. — Иначе я тебе, дядь Паш, не оставил бы этих документов. Ты нам подходишь, тебя мы возьмем с радостью, ты был настоящим человеком, им и остался.
— Спасибо, — довольно огладил усы Пал Семеныч. — А ребята как?
— Пока не смотрел. Могу глянуть. А кто они?
— Проверяли хлопцы по моей просьбе твои бумажки. Только заинтересовалась их поисками какая-то гадина. ЧК у них по следу идет, нельзя им тута больше оставаться. Познакомься, Илья Мурашов и Остап Хомченко. Остап комполка был, по ранению в Москве. Вот тебе тебе и готовый командир для твоего легиона.
— Рад познакомиться, товарищи, — пожал обоим руки Ник, парни настороженно посматривали на него.
«Истарх, будь добр!» — попросил он дварха.
«Уже! — довольно ответил тот. — Посвящение пройдут. Их счастье, что сами никого не расстреливали и не вешали».
— Подходите! — усмехнулся Ник. — Пойдете к нам большое дело делать?
— Коли дело, то можно, — степенно кивнул Остап. — Жаль уходить, да чего уж тут. Мы с Илюхой теперь «враги трудового народа»…
Он скривился.
— Ежели б не от Пал Семеныча про энти твои бумажки узнал, — заговорил Илья, — сам бы в чеку сдал. А так порыли мы немного и узнали, что правда, блин. Как козлов последних нас спользовали и теперь выкидывать в помойную яму собрались.
— Хуже, — вздохнул Ник. — Вскоре краскомов начнут потихоньку стрелять. Сперва по одному, а потом массово.
— Уже начали, — хмуро буркнул Остап.
— А я, сынки, тут останусь, — усмехнулся в усы Пал Семеныч. — Меня пока тронуть не посмеют. Кому-то надо это говно разгребать.
И он потряс папкой, полученной от Ника.
— И как ты собираешься его разгребать, дядь Паш?
— Есть только один человек, способный заставить паскуд заплатить за их паскудство.
— И кто же это?
— Сталин.
— Ты уверен, дядь Паш? — поежился Никита. — Сталин — страшный человек. Он чудовище. У меня дварх при его сканировании едва психошок не получил!
— Знаю, — фыркнул Пал Семеныч. — Сволочь он редкая и тюрьму построит не хуже этих вот. Но пусть хотя бы своя тюрьма будет, а не чужая. Жаль, но Сталин единственный, кто сможет эту папочку использовать с толком и разобраться с гадами, которые нас втемную пользовали.