Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Вера
Шрифт:
Проводив группу в учебный корпус и сдав на руки преподавателю математики, сержант утер пот со лба и облегченно вздохнул. Да, за все тридцать лет в военном училище он так не выматывался, как выматывается здесь. Дети – это тебе не курсанты, знающие, куда и зачем они пришли. И чего хотят добиться. Он зашел в столовую и быстро позавтракал сам, не очень-то обращая внимание на то, что ест. Ничего невкусного здесь не подавали.
После завтрака Вальгер отправился в учительскую, чтобы немного передохнуть и подумать над тем, что делать с Тартиком. Но там он застал Барлика с каким-то незнакомым светловолосым молодым человеком, одетым в свободную светло-серую рубаху и черные
– Рад видеть, Вальгер, – улыбнулся Барлик. – Познакомьтесь, это мой коллега, директор детского дома номер пятьдесят два, лор-капитан Самет Юрвели. Его детдом в другом полушарии, в Марвенхе.
– Приятно познакомиться, – протянул сержанту руку светловолосый, и Вальгер осторожно пожал ее. – Присаживайтесь. Может, вы мне что-нибудь посоветуете.
– Буду рад, если смогу оказаться полезным, – ответил он.
– Так что у тебя случилось, Самет? – спросил Барлик, откинувшись в кресле.
– Сперва мне показалось, что ситуация напоминает твою, – вздохнул тот. – Хотя в нашем детдоме у детей, в отличие от вашего, было все необходимое. Директор заботился о воспитанниках хорошо и буквально зубами выдирал в департаменте образования все положенное. Но когда я проверил документацию, то понял, что он ворует. И немало ворует. Но притом ухитряется делать так, чтобы все вокруг оставались довольны. И чтобы у детей ни в чем недостатка не было.
– Воровать у детей последнее дело, – скривился сержант. – Пусть идет под суд. Ваш, конечно, получше, чем здешний, но все равно.
– Я поначалу тоже так подумал, – вздохнул лор-капитан. – Но на всякий случай решил просветить память вора. И натолкнулся на кое-что, что заставило меня задержать передачу документов в полицию.
– На что же ты натолкнулся? – приподнял брови Барлик.
– Несколько лет назад флаер, на котором летела семья директора, попал в катастрофу. Жена, мать и четыре дочери. Все шестеро остались живы, но парализованы. Полностью. Кома. Стоимость ухода за шестью парализованными людьми превышала законные доходы директора детдома почти вдесятеро. И когда местные так называемые врачи предложили ему умертвить парализованных, бедняга не выдержал и в первый раз украл.
– Хвост Проклятого! – выругался сержант, представив себя на месте этого несчастного директора и поняв, что поступил бы точно так же.
– За каждый украденный ренни он испытывал жгучий стыд, – продолжил Самет, – несколько раз пытался наложить на себя руки, но его останавливало, что без него парализованных подвергнут эвтаназии. И он продолжал воровать, одновременно добившись едва ли не самого лучшего в полушарии снабжения детского дома. Мало того, дети его обожали. И до сих пор постоянно спрашивают меня когда же придет дядя директор и почему он их забыл. Я уже месяц не могу решить, как мне поступить. И безнаказанным оставлять нельзя, и наказывать как будто не за что. Любой человек на его месте не выдержал бы. Даже я, признаюсь в этом честно.
– И я… – потер щеку Барлик.
– Что уж обо мне говорить, – вздохнул Вальгер. – Представить страшно, что попал в такую ситуацию…
– Налей мне чего-нибудь выпить, Барлик, – мрачно сказал лор-капитан.
Дварх-майор внимательно посмотрел на него, затем достал из возникшего перед ним маленького гиперперехода бутылку с чем-то черным и три бокала.
– Нам
Сержант взял протянутый ему и отпил немного смолянисто-черной жидкости. Что-то напоминающее очень крепкое, очень дорогое и много лет выдержанное виски. Такая бутылка, похоже, стоит не одну тысячу кредитов. Он резко выдохнул воздух и закурил, подлокотник кресла сам собой превратился в пепельницу.
– Бедняга сейчас в страшном состоянии, – снова заговорил Самет, залпом проглотив спиртное. – Он ведь не скрывался и прекрасно понимает, что все доказательства его преступления в моих руках. К тому же, страшно нервничает, понимая, что вскоре у него закончатся деньги на уход за парализованными. По-моему, он собрался дать разрешение на эвтаназию и покончить с собой.
– И смерть всех семерых будет на нашей совести… – мрачно пробормотал себе под нос Барлик. – Этого допускать нельзя.
Он на минуту задумался, потом внимательно посмотрел на лор-капитана.
– Есть один выход, – негромко сказал дварх-майор еще через некоторое время. – На борту нашего крейсера сейчас Гыр-Йарфад, один из самых сильных магов-целителей, которых я знаю. Ему и сто человек из комы вывести не трудно, не то, что шестерых.
– А это мысль, – приподнял левую бровь Самет. – А с директором….
– Да, так будет правильно, – кивнул Барлик, закрыл глаза и замер.
Сержант не понял, что они имели в виду, но предпочел промолчать. Если честно, ему было любопытно, что они сделают. Аарн всегда умели найти совершенно неожиданный выход из любой, самой запутанной ситуации. И нравились они ему с каждым днем все больше и больше. Сколько же лжи выдумали об ордене, даже удивительно. Впрочем, аарн сами во многом виноваты, нечего было вести себя, как последним снобам. Люди очень не любят тех, кто не желает общаться с остальными. Понятно, что у ордена была для такого поведения уважительная причина, но ведь об этой причине до сих пор никто и знать ничего не знал.
– Идемте! – встал с кресла Барлик, и перед ним закрутилась воронка гиперперехода. – Гыр согласен и переместится прямо к дверям дома директора.
Не желая пропустить, что будет, Вальгер шагнул в гиперпереход вслед за ним. Последним пошел Самет. Они оказались возле калитки, ведущий в ухоженный дворик, в глубине которого виднелся небольшой дом. Довольно обшарпанный и давно требующий ремонта. У калитки их поджидал невысокий человек в форме ордена. Сержант даже головой покачал при виде него – незнакомец выглядел буквально квадратным, лицом он напоминал первобытного человека. Низкие надбровные дуги нависали над маленькими, весело поблескивающими черными глазками.
Вальгер не знал, что история мага-целителя довольно необычна даже для ордена. Жило себе на одной планете, находящейся еще в каменном веке, небольшое охотничье племя. Стариков, не способных прокормить себя самостоятельно, они, по обычаю первобытных племен, зимой отправляли умирать в лес. Однажды такая судьба постигла колдуна племени, которого огрел дубиной по голове более молодой претендент на его должность.
Оставленный соплеменниками на морозе старик увидел запылавшее небо и с какой-то стати попытался выговорить труднопроизносимые для него слова. А потом потерял сознание. Очнулся он уже на крейсере, молодым и здоровым. Ох и трудно же пришлось первобытному человеку… Если бы не способность аарн закладывать знания прямо в память, он не сумел бы приспособиться. Что самое странное, бывший первобытный колдун оказался на поверку одним из самых сильных магов-целителей в галактике.