Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Вера
Шрифт:
– Ладно, – поежилась Врайла. – Буду как-то приспосабливаться. Раз здесь это не считается постыдным, то можно будет привыкнуть. Там посмотрим, что выйдет. А пока будем жить! И радоваться.
– Будем! – подняла бокал Даша и рассмеялась, потом чмокнула орчанку в лоб и ушла.
Николай сидел на диване, обняв прильнувшую к нему Равлу и ощущал какой-то невозможный покой. Нет, скорее успокоенность. Он нежно поглаживал девушку по жестким черным волосам и удивлялся сам себе. Никогда раньше не верил в любовь с первого взгляда, а вот поди ж ты. Впрочем, Релла говорила,
А ведь если посмотреть на его любимую непредвзято, то и смотреть-то не на что. Плоское, красноватое лицо, клычки, совершенно нечеловеческие черты. Да и фигуры, как таковой, нет – доска доской. Но для Николая не нашлось бы никого красивее и желаннее. Почему? Он не понимал, знал только, что это именно так. Да и не нужен ему теперь никто другой. Была бы его девочка рядом. Офицер ласково поцеловал заплаканные глаза поднявшей к нему лицо девушки и улыбнулся ей. Она тихонько, счастливо рассмеялась.
– Приношу свои извинения, – раздался в каюте голос биокомпа. – К вам гости.
– Кто? – устало спросил Николай, не желая никого видеть.
– Кержак.
– Ой! – испуганно вскрикнула Равла. – Учитель…
Что, интересно, нужно этому старику? Недоволен, что девушка его народа пошла с человеком? Да пусть что хочет, то и делает, Николай Равлу никому не отдаст. И никогда. Но точки над «i» расставить следовало.
– Пусть заходит, – недовольно буркнул он
Из завертевшейся в стене воронки гиперперехода вышел знакомый по туманному залу высокий мрачный старик. Впрочем, сейчас он не был мрачным, а наоборот, широко улыбался.
– Мир и любовь этому дому! – сказал шаман на урук-хее, поклонившись, и дрожащая Равла расслабилась – так приветствовали только молодоженов.
– Присаживайтесь, – показал на кресло Николай, от одного этого слова у него заболело горло.
Ну и язык же у этих урук-хай… Релла, прощаясь, обучила их с Равлой языкам друг друга, но говорили они, в основном, по-русски, урук-хее давался офицеру очень тяжело.
– Благодарю, – ответил Кержак по-русски, поняв затруднения человека, и сел.
– Вы хотите сказать, что негоже существам разных видов жить вместе? – сразу пошел в атаку Николай.
– Что вы! – рассмеялся шаман. – В вашем случае даже намек на это был бы кощунствен. Единая душа! Это чудо и великое благословение Создателя. Я пришел пожелать вам двоим счастья. И поговорить.
– Счастья? – недоверчиво переспросил Николай. – Спасибо, коли так. А чем поговорить? О ней?
– О ней, – кивнул Кержак, – о вас обоих и о тебе. И не обижайся, что я на ты. Мне все-таки почти три тысячи лет, мальчик.
Николай открыл было рот, чтобы возразить. Но потом понял, что для старого шамана он до самой смерти останется мальчиком. Слишком несопоставим их возраст. Да и не хотел Кержак его оскорблять, это было отчетливо видно. Ощущалось какой-то частью души.
– Может, хотите чего-нибудь выпить? – спросил он, желая проявить вежливость.
– Не откажусь, –
Николай заказал просимое, плюс «Черный Вал» для себя и сок для Равлы. Поднял бокал и глотнул так понравившийся напиток – смолянисто-черный, вкусный и очень крепкий.
– Когда я смотрел на тебя в зале, – заговорил Кержак, тоже отпив из своего бокала, – то помимо объединения душ заметил еще кое-что важное.
– Что?
– Ты маг, мальчик. Неинициированный маг вероятности, таких магов здесь называют великими.
– Я?! – едва не выронил бокал Николай. – Помилуйте, но это же полная чушь!
– Почему же чушь? – приподнял кустистые брови шаман. – Только потому, что ты этого не знал? Так чему удивляться? На твоей планете некому было обратить на тебя внимание и научить хотя бы основам. И если ты не реализуешь свой дар, то в течение нескольких лет он тебя сожжет.
– Не верю, – упрямо покачал головой офицер.
– А вспомни-ка свою жизнь, – иронично оскалился Кержак, – вспомни, как тебе везло выпутываться из таких ситуаций, из которых выпутаться совершенно невозможно. Но внезапно происходило какое-то маловероятное событие и все менялось. Я уверен, что у тебя было немало таких случаев.
Николай не стал отвечать, начав вспоминать. Почему-то прежде всего вспомнился Ледовый Поход. А ведь в чем-то шаман прав, ему действительно невероятно везло, сколько знакомых тогда легло в землю, а он выжил, и мало того, что выжил, так еще и без единой царапины. Да и потом, у Колчака. Сколько раз случалось так, что пуля била рядом, в каком-то сантиметре от головы. Причем, он как бы ощущал, куда должна ударить эта пуля, и буквально в последний момент отдергивал голову. Друзья посмеивались и просили поделиться секретом, как чуять «свою» пулю. Николай пожимал плечами в ответ и смеялся вместе с ними, сам ничего не понимая. Да и появление покойного Лара в их камере ничем иным, кроме как чудом, не назовешь.
– Если даже и везло, что из этого? – хмуро спросил он. – Что из этого следует?
– А то, что твой дар проявляется только в самых критических ситуациях, изменяя вероятности в благоприятную для тебя сторону. Очень везучие люди чаще всего являются неинициированными магами вероятности. Но живут они обычно недолго.
– Хорошо, допустим, вы правы, – набычился Николай. – Что это значит для меня?
– А то, что тебе нужно учиться управлять своим даром, мальчик, – развел руками Кержак. – Иного выхода нет. Я дам тебе начала и инициирую, а потом тобой займется сам Мастер. Пойми, нельзя закапывать в землю дар Создателя, ни от одного его дара нельзя отказываться.
– Это, конечно, так… – обреченно вздохнул офицер. – Раз Господь дал человеку что-нибудь, то отказываться от его дара грех. И грех страшный.
– Вот видишь, – почти неслышно рассмеялся старый шаман. – Ты и сам все понимаешь. Жду в моей каюте на первый урок. А инициировать тебя лучше прямо сейчас, нужно немного привыкнуть к странным ощущениям и иному видению мира.
– Соглашайся, – прошептала на ухо Николаю молчавшая до сих пор Равла. – Кержак Черный абы кому ученичество не предлагает. Знаешь, скольким желающим он от ворот поворот дал? А тут сам зовет… Я такого вообще не помню.