Шрифт:
– Дорогой поисковичок, ну, скажи, а скажи, сколько нужно времени, чтобы стать знаменитым? – так говорил в бесконечном году, бесконечного месяца, бесконечного числа известный Лев Николаевич Толстой в аду, в который он попал за то, что писал скучные, невыносимо нудные книги ХIX века, которые невозможно было читать и над которыми смеялись все его здравствующие современники, кроме всяких обывателей и простофиль, жалостных писателей, вроде Чехова и прочих чернорабочих,
– Лёва, ну что ж ты теперь вздыхаешь, – отвечал ему Николай Гоголь, пришедший навестить его в Тартарары, – ну, как можно было написать такой бред? Ты же понимаешь, что это просто сон, это жирный кот, тоска смертная… я еще никогда не хотел так сдохнуть, пока что-то читал… могу поклясться… потому что ты… Ты совсем не думаешь о читателе, а читатель – он же ещё черт возьми – это непростая фигура!.. его надо развлекать, иногда будить, хоть бы шуточку там какую ляпнуть приличную! А у тебя там разве шуточки, бородатая ты коза! Пхххх… сколько бороду будешь растить! Или она не стрижётся?
– Да как стрижётся? если ад?.. ты вот, тоже, Коля, право, я не знаю… не всем же дано шутить. Этот читатель… я как на душу идёт – так и пишу… Чехову очень нравилось… мне тут так одиноко одному сидеть, охо… я вот старый был – ещё приезжал кто-то: Максимка Горький, поклонницы всякие… а еще и этот был монгол… забыл как его?.. уже и монголы по-русски пишут… я-а-а дурел просто!.. слышь, щас, наверно, уже даже и французы стали по-русски писать… ты был в раю? расскажи, как там наши?
– Да, а с каких это пор они тебе наши? А? Пх-пх-пх-пх…
– Ну, не смейся. Хорош, правда. Что там хотя бы Достоевский?
– Да нормально. Ничего вроде… там же, сейчас, понимаешь, ни пописать ничего, ничего такого, как в прежней жизни… я же тебе рассказывал – они там как бы теперь распределены, ну, по всей планете. Не по всей, разумеется, а там, ну, кто-то в облаке летит… кто-то в березе одной растёт – недалеко, кстати, от Ясной Поляны. Ее там сейчас, правда, какие-то уроды заняли… ну, так вот бишь, а кто-то уже и в костре, значит, где-то сгорел… сложно, очень запутанно они там распределены… по всей России летают, плавают, вступают в реакции. Я последний раз их распределение где-то до середины 20-го прослеживал. Дальше уже – не.
– Мг.. ну а как вообще там, это самое, узнают, где они, што?
– Ооой, ну это объяснять долго. Ты все равно не поймёшь, ты ж писатель.
– Слышь, Коль, а. А как ну, это?.. как ты не растворился, не распределился повсюду?
– Я ж тебе уже сказал. Ты просто не бери в голову. Ой, извини на бороду наступил.
– Да ничего-ничего. Слушай, ну а как ты это?.. прочитал хоть что-нибудь… там Войну или Каренину, может?
– Ой, слушай, Лёв.. не – не прочитал.. меня хватило только на «После бала» – дальше у меня просто нервы, мозги вскипели!.. напухли как колбаса щас из этих печей!.. тьфу-тьфу-тьфу… я… ты просто тоже обиду не держи. Я просто, когда слышу, шо там начинает нести твой Болконский – у меня просто изнутри все начинает лезть… как у резиновой этой игрушки… закипает бульон, я вываливаю язык… вот так э-э, смотри, как собака вываливаю язык э-э-э! – мне становится противно, плохо… не могу! хоть убей не могу, клянусь!.. может, тебе хоть жанр сменить попробовать?
– Да как же так-то, а! Черт!.. 12 лет жизни псу под хвост!
– Д!.. д погоди ты! Что сразу под хвост..
– Пойду утоплюсь в Геену!!
– Д подожди ты, а! Я прочитаю ещё, дойду там до всяких мест.. Я и греков когда читал, тоже думал везде чертовня такая…
– Скажи, ты уверен, что на Земле – ее там прям точно любят?
– Кого, войну и мир?
– Мы, ы…
– Да конечно любят, наверно… я не знаю просто, а-а… но в Америке, на западе черт как любят!.. ни одного кино без неё нет!
– Правда?!
– Ну-у, да.. ну, если про Россию только…
– Какое ж счастье! Слава богу.. И ничего, что мне тут так тяжело… теперь все оправдано!
– Нелегко тебе тут, да.
– Ох, не говори.. во этот костюм крестьянский – будь он проклят сволочь! – врос уже по самое не горюй! У-ух, уже утонул во мне, паскуда!.. уже сквозь дерму, сквозь все прошёл… я уже чувствую как по нем кровь из венок катается… гнида собачая, на кой черт я его на ту фотосессию надевал!.. ох, мамочка моя Изида!.. моль, понимаешь, моль, что на нем жила – она теперь проснулась там как-то воспряла… летает по мне внутри как в оранжерее.. садится на легкие, гадит везде, шуршит!.. я, бывает, хочу поесть – она через рот лезет – из ушей летит – крылатая чертовщиха!.. не дай Бох тебе испытать такое.
Конец ознакомительного фрагмента.