Овернский клирик

Валентинов Андрей

– Не то слово! – улыбка стала злой. – Он сразу меня признал, молил о прощении. Но отец и другие… Они заявили, что я лишь похожа на Жанну – не больше. А потом я начала понимать, что происходит.

– Тогда д’Эконсбефы решили замять дело и подкупили де Лоза, – вставил я. – И за все оказалась ответственна вдова де Пио.

Девушка кивнула.

– А я согласилась стать жертвой «колдовских чар». Не хотелось подводить деда, кроме того, де Лоз мог не выпустить меня живой. Но тут приехал брат Умберто Лючини, а

затем де Лоз узнал, что кардинал шлет сюда трех братьев из Сен-Дени…

– Тебе надо было уехать, – заметил я.

– Уехать? – щека дернулась. – А де Лоз рассудил иначе. Он увез меня в Фуа, а по дороге приказал своим стражникам просто перерезать мне горло. К счастью, эти головорезы оказались не только жестоки, но и похотливы. Они решили слегка позабавиться с молоденькой монахиней… Ну, драться я умела еще с детства, к тому же у меня был нож. Вы помните, я рассказывала.

Да, это она рассказывала. Правда, тогда речь шла о дочери жонглера, которую ловили за кражу.

– В Памье мне делать было нечего, в Артигате тоже. Надо было вернуться в замок, но я решила вначале узнать, кого это присылает к нам Орсини. Я нашла вас в Тулузе, а потом решилась подойти. Я и не думала выдавать себя за дочь Тино-жонглера, но когда вы назвали меня так, отказываться не стала.

– А почему Филипп напал на нас в лесу?

– Напал? – Она вновь удивилась. – Нет, он просто гулял. В тот день он выпил, а пить ему нельзя – совсем нельзя. Я взяла факел, чтобы он узнал меня, но на него словно что-то нашло. Вы ударили его мечом, это его разозлило…

– А потом он заметил на моей груди Знак Власти.

– Да. Он мгновенно протрезвел и побежал в замок, чтобы сообщить о приходе посланцев гармэ. Все стало ясно. Или почти все.

– Самозванка, – напомнил я. – Цыганка Эльза. Кто ее убил?

– Кто угодно, но не Филипп, – твердо ответила девушка. – Мы уже заметили, что в последние месяцы стали пропадать люди, – и тут же кто-то распускал слухи о демонах.

– Это мог сделать де Лоз, – предположил я. – Или сам Пуаньяк. Ведь мы собирались в Артигат, и все выплыло бы наружу.

Жанна промолчала, а я не стал развивать эту тему. Кто бы ни сделал это – он уже получил свое. И не это теперь важно.

– Сестра Цецилия, – осторожно начал я. – Если бы вы не были монахиней, я просто пожелал бы вам счастья и посоветовал помириться с отцом. Но вы, как и я, – чадо нашей Святой Католической Церкви, вы – невеста Христова. То, что случилось в Памье, может кончиться очень плохо. Я должен вам объяснить…

– Не надо, – девушка покачала головой. – Ансельм… Брат Ансельм мне рассказал. Монсеньер Орсини желает организовать что-то страшное…

– Святейшее Обвинение, – подсказал я.

– Да. Знаете, отец Гильом, когда я говорила вам о попах и монахах, я не лукавила. Наверное, вы сейчас скажете, что монахи бывают разные…

–

Они бывают разные, сестра. Я надеюсь как-то замять это дело. Вполне вероятно, что мне помогут.

– Вы еще плохо знаете Орсини! – резко бросила она.

– Я? Наверное. Но вы говорите о Его Высокопреосвященстве столь уверенно…

– Ансельм рассказывал. – Жанна поглядела мне прямо в глаза. – Он-то хорошо знает своего дядю!

– Что?!

Все-таки она напрасно назвала меня «проницательным». Я должен был догадаться сам. Вот кого мне постоянно напоминал Ансельм! Вот почему им так интересовался Орсини. Вот почему де Лоз хотел сжечь его, а не меня! Племянник Джованни Орсини, кардинала Курии! Это не какой-то брат Гильом…

– Он не говорил мне…

Наверное, в моих словах прозвучала горечь, поскольку девушка заторопилась:

– Отец Гильом, он вас очень уважает! Очень, поверьте! Но он знает, в каких вы отношениях с его дядей. Кроме того, Ансельм для того и ушел в Сен-Дени, чтобы никто не знал, кто он.

Да, наверное. Для того и уходят в обитель. Для того и уезжают в чужую страну.

– Дядя не хочет, чтобы Ансельм возвращался в Сен-Дени. Он вообще жалеет, что его племянник стал монахом.

Вспомнился разговор с Его Преосвященством, расспросы обо мне, о том, почему я надел ризу. Тогда казалось, что монсеньор просто желает намекнуть на свое всезнание…

– Постойте! – я даже замер от догадки. – Орсини? Чезаре Орсини? Два года назад!.. Ну, конечно, об этом говорили в Сен-Дени…

И не только в Сен-Дени. Об этой истории толковала, наверное, вся Европа.

…Всесильный род Орсини уже не первый век боролся со столь же всесильным родом Колонна. В ход шло все – убийства, доносы, обман. Два года назад Колонна подкинули главе рода Орсини подметное письмо, извещавшее об измене его супруги. Это была ложь, но старый Чезаре Орсини был горяч и несдержан. Он взялся за меч…

– Чезаре Орсини убил свою жену, – тихо проговорила девушка. – Убил на глазах сына. И тогда Ансельм схватил кинжал…

Да, я тоже вспомнил. Только звали мальчика не Ансельм, а Гвидо. Гвидо Орсини, единственный наследник всемогущего Чезаре.

– Я слыхала об этой истории еще в Милане, отец Гильом. Ансельма оправдали, ведь он не помнил, что совершил. Его простил Папа…

Его простил Папа, но мальчик себя не простил. Я вспомнил странное видение в логрском подземелье – старика в окровавленном одеянии, благословляющего своего убийцу. Может, я зря солгал тогда Ансельму?

– Не говорите ему о том, что знаете, отец Гильом. Ансельм сам вам расскажет.

– Не буду, – согласился я. – Гвидо Орсини уже нет, а брату Ансельму еще долго жить. Сестра Цецилия! Ваше участие в судьбе несчастного парня трогает, но… Боюсь, вы относитесь к нему не только как к брату.