Овертайм
Шрифт:
– Новый тоже....
– Желательно!
И она начала рассказ. Часто сбиваясь, иногда замолкая, говорила о том, как осталась одна после гибели родителей. Шестилетняя эгоистичная избалованная девочка за одно мгновение превратилась в самое одинокое и потерянное существо на земле.
– Родители души во мне не чаяли, поздний ребенок, девочка...
– даже сейчас воспоминания о них навевали тоску.
– Их смерть казалась наказанием за все мои шалости и капризы. Тогда я еще не понимала, что не все в жизни зависит от воли людей. Что есть обстоятельства сильнее, но жуткое чувство вины словно приклеилось. За
Андрей слушал, не перебивая, но что-то смутное, пока непонятное, противно скреблось на душе. Знал по себе, как дорого обходится напряжение и жесткий самоконтроль. Всего два часа игры порой были способны на корню истощить психику.
Настя же, не выходя за рамки собственного дозволенного, жила годами. Изо дня в день превращаясь в образцовую, идеальную во всем Анастасию Игоревну Барскую.
Грустная улыбка на миг озарила лицо женщины и погасла. Рассказ продолжился.
– Легко быть богатой наследницей. Тебе завидуют даже лучшие подруги, отрыты любые двери. Но мне было мало. Я стала настоящей леди - гордостью дядюшки, истинной Барской, - горько хмыкнула.
– Звучит, да? Идеал без права на слабости и изъяны. И ведь справлялась. Успешная карьера, красивый, выгодный брак. Муж-бизнесмен и безоблачное будущее.
На этом Настя умолкла. Предисловие закончилось.
– Пять лет брака, годы до него...
– она подняла глаза на люстру. Нелепый желтый абажур слабо пропускал свет. Плотная ткань запылилась, а нынешнему арендатору вечно было не до уборки.
– Андрей, я солгала тебе тогда, ночью.
Таранов весь напрягся. Такой резкий переход не предвещал ничего хорошего.
– Мне было хорошо с тобой, даже больше, чем хорошо...- изо всех сил сжала спинку ни в чем не повинного стула.
– Но главное я сымитировала. Притворилась.
Он остолбенел. Вот так новости! Сымитировала? Как так? Зачем? Только собирался открыть рот, чтобы задать ей трепку, но теплая женская ладошка запечатала губы.
– Я не могу, почти всегда...
– Настя уже не сдерживалась. Самое сложное - признание - уже произнесено. Дальше - проще.
– Знаю! Глупо, бессмысленно и зря! Но как иначе? Признаться, что вся эта внешность сплошной обман? Пустой пшик вместо сладкой конфеты!
Не задумываясь, она стянула через голову тонкий свитер, дрожащими руками расстегнула брючки, сбросила и их.
– Вот!
– провела руками по телу от плеч до бедер.
– Вот то, что видят все. Идеально, я знаю.
Андрей нервно сглотнул. Отвести взгляд от стройного женского тела, прикрытого лишь крошечными лоскутками кружевного белья, не удавалось. Высокая, маленькая, но упругая грудь, плоский живот, округлые, манящие бедра и кожа словно бархат. А ведь он еще помнил, каково это - обладать этим телом... Искушение плюнуть на все разговоры и перейти к настоящей проверке, было велико.
– Хочешь меня?
– будто издеваясь, Настя расстегнула крючки бюстгальтера и равнодушно бросила его на стол перед мужчиной.
– Трусы снимать не буду, но верь на слово: я уже влажная. Сервис на высшем уровне.
Лучше бы она его ударила. По лицу, наотмашь. Даже это было бы гуманнее. Багровея от ярости, Андрей сжал кулаки. Сдержался, хотя руки так и чесались
– Настя, ты хоть понимаешь, что несешь?
– он подошел вплотную. Глаза в глаза, дыхание у обоих учащенное, и густой аромат водки бьет по носу.
– Что за бред?
– Понимаю, Андрей. К сожалению, слишком хорошо понимаю, - она не сдвинулась с места. От холода кожа стала гусиной, а соски напряглись. Но она стояла, сверкала своими дико горящими глазами и говорила. То, что не слышал никто и никогда, то, что накипело и рвалось наружу.
– Я слишком часто за свою жизнь видела недоуменные взгляды и раздражение мужчин. Какой удар по самолюбию - не смогли удовлетворить женщину! С другими за пятнадцать минут на все про все удавалось, а с этой - нет. Фригидная! Клеймо! О, как же хорошо я знаю его горький привкус и запах одиночества!
– Какие-то глупые бабские обиды, - Андрей еще больше завелся.
– Обиды?
– крикнула, срывающимся голосом.
– Да, обиды. Не имеющие никакого отношения к реальной жизни.
– Очнись, Андрей! О каких отношениях может идти речь, когда в постели с мужчиной холодная рыбина? Когда прелюдия длится час, и никто не даст тебе гарантии, что все закончится, как надо. А ведь мужчинам надо! Супербизоны хреновы! Победители, - последние слова вырывались с бессильным стоном.
– Вас ведь, если не обмануть, развернетесь и уйдете, навсегда. Если ни с первой, так со второй неудачи. У вас эго чувствительное, не дай Бог подставить под сомнение свое могущество.
Жестко и хлестко. Настя била по цели со снайперской точностью. Мучительно припоминая, а случались ли неудачи у него, Андрей молчал. Неужели и там была ложь?
– Не мучайся, - хрипло, словно прочтя его мысли, ответила женщина.
– Все врут. Кто-то реже, кто-то чаще. Кто-то ложится под первого встречного, спасаясь от одиночества, кто-то имитирует, чтобы удержать лучшего. У твоих, уверена, даже шанса не было на честность. Ты слишком хорош, чтобы знать правду. Такими не рискуют.
Андрей скривился, как от зубной боли. Верить в сказанное не хотелось.
– А муж?
– ухватился за последний аргумент.
– Ты говорила о пяти годах брака.
Глаза Барской вмиг стали стеклянными, напряженные плечи поникли.
– Он знал, - голос звучал тихо. Обреченно. Слишком просто было все в ее браке.
– Занятой бизнесмен. Десять минут утром и пять - вечером.
На вздохе дыхание мужчины замерло. Дикость. Внутри все похолодело. Подобная арифметика не укладывалась в голове. Захотелось срочно что-нибудь разбить.
– Мне было сносно, а его устраивало. Пять лет идеального замужества...
– Настя закрыла глаза и еле слышно добавила.
– Я ненавидела нашу кровать.
– Черт!
– Таранов уже не мог сдерживаться. Кулак с глухим ударом опустился на стол. Костяшки в кровь.
– Но, - вздрогнув, она продолжала, - хуже всего было, когда хотела я. Хотела по-настоящему, до слез. Это было безумие. Когда с ума сходишь от желания, а справляться приходится самостоятельно, позорно прячась в ванной. Или выпрашивать свой час... У уставшего мужа. Принимать ласки, зная, что они ему поперек горла, что он борется со сном и отчаянно ждет завершения. Долго, утомительно и противно. Тогда я проклинала себя.