Овеянные славой
Шрифт:
Когда шестерка Демы подошла к точке встречи, шестерки Ветрова не оказалось внизу.
— В чем дело? — спросил Леонид по радио.
— Веду воздушный бой. Ничего не надо, справлюсь, — предупредил Ветров.
Дема подошел ближе и увидел опускающегося парашютиста.
— Наш? — спрашивает Дема.
— Нет, — кричит Ветров и просит не подходить ближе.
Немцы, потеряв истребитель «ФВ-190», уходили с поля боя. Вдруг Дема услышал в наушниках:
— «Звездочка»! «Звездочка»! С юго-запада летят фрицы.
Это
Дема развернул свою группу на юго-запад и сразу заметил поблескивающие на солнце крылья фашистских бомбардировщиков, летящих в строю углом вперед. «Целая армада», — подумал Леонид.
Гитлеровцы шли на высоте двух-двух с половиной тысяч метров, и Дема пошел на снижение, так как был на высоте трех с половиной тысяч метров.
— Набирай высоту! При наличии истребителей завязывай с ними бой, оттягивай на себя! — крикнул Дема Ветрову и подал своей шестерке команду:
— За мной — в атаку! Фронтом!
Леонид ударил из пулеметов по ведущему, и тот, задымив, упал. Беспрерывно атакуя врага, обе шестерки расстроили боевой порядок вражеской армады, и немецкие летчики, отбиваясь от советских истребителей, стали терять первоначальный курс. У немцев было не менее 90 самолетов, но наши летчики действовали отважно и победили. Все двенадцать «яков» вернулись на свой аэродром.
— Дрались тогда ребята превосходно, — вспоминает Леонид Васильевич. — Три бомбардировщика и один истребитель противника упали на нашу землю, чтобы никогда больше не появиться в советском небе. Командование высоко оценило заслуги истребителей эскадрильи, всех нас наградили боевым орденом Красного Знамени.
В тысяча девятьсот сорок четвертом году в полку, где служил Дема, стажировался командир тылового, сибирского авиаполка майор Н.
Однажды майор Н. высказал летчикам-истребителям свою обиду:
— Стажировка пришла к концу, сделал я десять боевых вылетов, а подраться и не пришлось. Вернусь с фронта. Летчики будут спрашивать: воевали, товарищ майор? Дрались с фашистскими асами? Ну что я скажу?
— Товарищ майор! — звонко воскликнул молодой летчик. — Слетайте со старшим лейтенантом Демой. Он очень везучий человек. Обязательно встретите фрицев. Честное слово.
Через час майор Н. уже стоял перед подполковником Петуховым, прося его о полете с Демой. Вызвали Леонида Дему.
— По вашему приказанию! — доложил старший лейтенант.
— С вами хочет слетать майор Н. Как вы на это смотрите?
— С удовольствием, — сказал Леонид и глянул в сторону майора, довольно плотного человека лет сорока двух.
— Как полетите? — спросил Петухов.
— Я предлагаю майору лететь ведущим, мне ведомым.
И не успел Дема закончить, как майор обидчиво возразил:
— Вы еще молоды учить и предлагать старшему.
— Товарищ майор, — вмешался подполковник, — старший лейтенант — опытный
— Пусть старший лейтенант идет ведущим, а я ведомым, — заключил майор Н.
И только поднялась пара «яков» в воздух — навстречу летят шесть «Мессершмидтов». Драка началась сразу.
— Я оглянулся назад и заметил своего ведомого почти на хвосте моего «яка», — не без горечи вспоминает Леонид Васильевич. — Кричу по радио: «Майор Н., отстать немножко! Немцы бьют по мне — попадут в тебя!»
Да куда там! Прилип. Нажимаю на гашетки, бью по фашистским молодчикам и думаю, только бы не зацепили они моего «подшефника». Позор падет на мою голову, а стало быть, и на полк. Скажут, не уберегли стажера.
Бились мы отчаянно. Боялся я за майора, а тот, очевидно, был ошеломлен боем и продолжал держаться своей тактики.
Схватка с шестью истребителями врага результатов не давала. Боеприпасы иссякли, горючее на исходе, и я решил выйти из боя. Немцы нас не преследовали, — закончил свои воспоминания Леонид Васильевич.
Но при посадке самолет Демы взорвался и загорелся. Очевидно, вражеский снаряд попал все же в «яка» ведущего. Самолет упал на дорожку аэродрома. Пока прибежали люди и освободили пилота из-под горящих обломков, у Леонида обгорело лицо, грудь и ноги. Как он остался жив! Ведь удар о землю был потрясающим!
Лечили Дему в Московском Коммунистическом госпитале. Только через четыре месяца Леонид открыл глаза. А когда прошло еще четыре месяца, старичок-врач, лечивший Дему, мягко, но определенно сказал:
— Завтра на комиссию. Вы, батенька мой, отвоевались, отлетали свое.
Леонид стал упрашивать оставить его в строю, но врач был неумолим.
— Вы Герой Советского Союза. Вы заслужили отдых, хорошую пенсию, а войну и без вас закончат победой.
Леониду Деме аккуратно заполнили историю болезни. Дрожащими руками держал он бумагу, на которой было написано, что летчик-истребитель Дема Л. В. уволен из Советской Армии по чистой со снятием с учета. Слезы застилали глаза. Вспомнилась вся жизнь, от ворот паросилового цеха Магнитки до последней драки с фашистскими стервятниками.
— Идти на пенсию в 26 лет? Никогда! Нет, я еще докажу им, черт возьми…
Твердо решил ехать на фронт в свой полк. Не выгонят.
Две недели мотался Дема по фронтовым дорогам. За 8 месяцев истребительный полк много раз перебазировался, и найти его было не так легко.
…Полковник Петухов удивился появлению Демы. Выскочил из-за стола, обнял летчика.
— Ну как твои дела, Леонид Васильевич! Докладывай.
— Вот мои дела, товарищ полковник, — и Дема подал бумаги.
Петухов долго читал историю болезни, аттестаты отодвинул, не читая. Быстро пробежал последнюю бумагу, помрачнели глаза командира: