Овод

Аркади Алина

Разворачивается, чтобы перехватить и поймать мой взгляд.

– Не за что извиняться, – успокаивает, понимая, что я в шаге от истерики. – Я тоже соскучился.

– Правда? Даже не верится… – шепчу, всматриваясь в холодную голубизну, сейчас с лихвой одаривающую теплом. – Я же девочка-катастрофа, притягивающая проблемы и разрушающая всё, к чему прикасаюсь. Та, с кем сложно. Зачем я тебе? – задаю вопрос, ответ на который услышать, скорее всего, не готова.

– Ты заставляешь меня смеяться.

Утыкается носом в мою макушку, а я отказываюсь

верить, что всё так просто. Янис пришёл и заявил, что нужна. Я так хотела услышать подобное, что растерялась. Хочется сказать что-то ещё, переспросить, уточнить, является ли его решение окончательным, но молчу, укутавшись в его объятия. Но он выпускает меня и с трудом ложится на спину, занимая позу, в которой легче дышится.

– Цветочек, надень на меня трусы. Не хочу сверкать задницей перед Аматом.

Исполняю приказ, занимая место рядом, но соблюдая дистанцию. Лежу с открытыми глазами, а на языке крутится множество вопросов. Но сейчас для них не время. А когда?

– Спроси уже. Чувствую, как тебя распирает. Да и последний час ты с трудом сдерживалась.

– Эрнест сказал… что ты изнасиловал Ольгу. По этой причине ушёл из дома.

– Сучёныш, – шипит Янис. – Хотя винить его нельзя. Мать внушала ему это с двенадцати лет, и он решил, что её версия правдива.

– А на самом деле? – подпираю ладонью щёку, приготовившись слушать.

– Брак с Викой был расторгнут. Отец бесился, конечно, но о моём уходе из дела речи не было. Он настаивал на участии во всех проектах, представляя меня как преемника. Эрнесту было всего двенадцать, и Ольга быстро прикинула: когда её сын сможет влиться в бизнес, я уже подгребу значительную часть под себя. Решила действовать. Пришла как-то ночью в мою комнату. Когда проснулся, она уже стягивала с меня трусы, а затем начала рвать на себе одежду и звать на помощь. Прислуга и отец появились быстро, и Ольга заявила, что я пытался её изнасиловать.

– И ей поверили?

– Да, как ни странно. Так убедительно отыграла, что я и сам в себе засомневался. Даже несколько лет потом психолога посещала, уверяя всех, что он помогает ей справиться с психологической травмой. – И теперь понятна реакция мачехи Яниса: она знает, что оклеветала его. – Отношения с отцом и так были неидеальными, а этот момент окончательно отдалил нас друг от друга. Но я даже ей благодарен.

– За что?!

– Ещё в браке я понял, что сидеть в офисе и посещать переговоры – не моё. Мне хотелось иной жизни. Планировал свалить, но не знал, как преподнести своё решение отцу. Поделился с Викой. Она не поняла.

– Но, насколько мне известно, она хотела за тебя замуж, значит, любила?

– Цветочек, её воспитывали по-другому. С самого детства внушали, что брак объединяет капиталы, а не любящих людей. – Где-то я уже это слышала… – Встретившись со мной, поняла, что можно убить двух зайцев сразу: ублажить папу и связать жизнь с тем, от кого не воротит. Возможно, она меня любила, но признаний я не слышал. Мне кажется, мы оба выдохнули, когда Одинцов предложил расторгнуть

наш союз.

– Он предложил это, потому что у вас не было детей? – зажмуриваюсь, потому что мой язык оказался быстрее понимания, что данный вопрос не стоило озвучивать.

– Я так понимаю, Эрнест с тобой поделился деталями? – Голос звенит, не предвещая ничего хорошего.

– Да.

– Именно. Все ждали наследников, которых не случилось. Предполагаю, причина тебе известна.

– Да.

Подползаю, уткнувшись носом в его плечо. Мне хочется сказать, что это не самое важное, но никак не могу подобрать слова. Сейчас я словно забыла их все.

– Именно поэтому подумай, достоин ли я твоего выбора. Вряд ли смогу подарить тебе семью. Предложить могу только себя. В единственном числе.

– Достоин, – произношу тихо. – Я тебя люблю, – вырывается неожиданно, но понимание, что ему никогда не говорили этих важных слов, подталкивает к признанию.

– Когда ты захочешь детей, твоя любовь нас не спасёт.

– Спасёт, – утыкаюсь в его шею. – И вообще, шансы ведь есть. – Вспоминаю рассказ Эрнеста, убеждённая, что степень проблемы он преувеличил намеренно. – Главное, верить. У тебя с этим проблемы, но я буду верить за нас двоих, а ты верь мне.

Глава 27

Открываю глаза, вожу ладонью рядом и вскакиваю, мгновенно забыв про сон. А может, мне вообще всё это приснилось, а Янис растворился в утренней дымке? И не было его – уставшего, израненного и такого родного, лишь моя фантазия, казавшаяся реальной. Натягиваю одежду и открываю дверь, застыв на месте, потому что из кухни доносятся мужские голоса, один из которых однозначно принадлежит Янису.

Облокотившись на стену, выдыхаю и часто сглатываю, чтобы унять тревогу, которая за секунду охватила тело, а теперь не торопится отпускать.

– Ты понимаешь, что, заказав сына Мерханова, организовал себе проблемы? – вопрос Дамира.

– Иначе поступить не мог. Хорёк по приказу отца полгода ей заливал о любви и прочей херне. А сам готовил убийство Потоцкого и трахал его жену. Уверен, план они прорабатывали долго в надежде, что неопытная девчонка сразу клюнет. Расчёт был на то, что после смерти отца ей потребуется помощь. Хорёк получил вводные с подачи вдовы: наивная, доверчивая, неопытная в вопросах отношений с мужчинами. Пара комплиментов, немного заботы, обещание любви до гроба – и всё, Майя поплыла.

Слова Яниса больно бьют под дых. Внутри поднимается вихрь негодования, но я себя останавливаю, спрашивая – а в чём он не прав? Пора принять тот факт, что меня обыграли. Отговорка «папа не научил» уже неактуальна, да и странно валить всё на отца, который умирать не собирался, уверенный, что у него достаточно времени, чтобы устроить мою жизнь.

– Кто исполнитель?

– Глок.

Затянувшаяся пауза даёт понять, что Дамир не был готов к подобной информации. Вот только я такого прозвища не слышала.