Ой, мамочки
Шрифт:
– Бинго?
Ответом мне были рыдания.
И вот я уже зашептала слова утешения мальчику, сгорбившемуся на круглой площадке размером не больше чайного подноса. Осторожно просунув в щель нос – чтобы не застрял, – я задала непревзойденный по идиотизму вопрос:
– Ты что, не можешь выбраться? Здорово я ему помогла, что и говорить! Бинго поднялся на ноги и стукнулся локтем о стену. Его пухлое лицо было красным. Очки его так запотели, что он наверняка ничего не видел.
– Вам обязательно прикидываться дурочкой? Что я тут, по-вашему,
– Нет, конечно.
Протерев стекла очков подолом рубашки, Бинго снова нацепил их на нос.
– А, это вы. – Он скривил губы. – Еще один жиртрест.
– Ну-ка, ну-ка, погоди… – Но меня удержало воспоминание о себе самой в его возрасте. Будучи такой же жирной, я едва не срывалась с катушек, стоило кому-нибудь взять неверный тон. – Слушай, может, оставим обмен колкостями до лучших времен? Твоя мама, между прочим, сходит с ума от беспокойства.
– Значит, она счастлива. – Сложив руки на груди, мальчишка важно выпятил все свои подбородки. – Маман хлебом не корми, дай попереживать за меня. Без этого ей жизнь не в радость.
Трактат "Можно и нельзя в вопросах воспитания" категорически не рекомендует повышать голос на детей, так что я процедила сквозь зубы:
– После того как я вытащу тебя отсюда, поделишься, как такой смышленый мальчик забрался в такую тесную щель.
– Сколько угодно! – Бинго протянул мне пухлую ручку. – Только, по-моему, от ваших стараний я только застряну.
Он был прав. Вдоволь напыхтевшись, я чувствовала себя как Кролик и все его друзья и родственники, вместе взятые, пытающиеся вызволить застрявшего Винни-Пуха.
– Пойду позову твою мать.
– Ну-ну, только попробуйте! – зловеще прорычал Бинго. – Если притащите кого-нибудь, я выброшусь из окна, клянусь!
Пустая угроза, учитывая, что ему не удалось бы пропихнуть в щель и письмо, не то что свой пухлый живот, – но его отчаяние тронуло меня.
– Вообще-то я ничего против вас не имею… – щеки Бинго блестели от слез, – потому что вы, кажется, знаете, что такое быть нелепым.
Я потерла руки, пытаясь улучшить мозговое кровообращение.
– Бинго, зачем ты сюда забрался?
Он перестал одергивать рубашку, и она задралась – обнажив полоску толстого живота.
– Поклянитесь жизнью, что никому не расскажете! А если проболтаетесь, я погублю вашего мужа. Позабочусь, чтобы он навсегда лишился работы. У меня ведь есть кое-какие связи, знаете ли. Ребята, которые готовы на все ради моего паштета из голубиной печенки. Эй! Вы куда?
Я обернулась к нему.
– Мне очень жаль тебя, Бинго, но остаток беременности я могу провести гораздо интереснее, нежели выслушивая твои дерзости и глупости.
Он поморщился.
– Ну ладно. Я влип из-за дурацкого правила Кулинаров – того же, что сгубило и Джима Грогга. Когда я увидал, что случилось с ним из-за обычной соды, то перетрусил.
– Ты что, тоже провез контрабандой соду?
– Не говорите ерунды! Я могу заставить торт подняться
– Запас чего?
– Пищевых суррогатов, джанк-фуд. – Он хмуро глянул на меня. – Не знаю, зачем я перед вами душу раскрываю? Как думаете, мы не встречались в прошлой жизни? Ну да ладно. Я не могу жить без "сникерсов", "марсов" и "баунти" – подсел я на них, ясно? Прошлой ночью я слопал часть своих запасов и решил подыскать местечко понадежнее, чтобы спрятать остальное.
– Значит, вот куда ты намылился ночью!
– Можно мне продолжить? – Его жирная физиономия заполонила всю щель. – Временный тайник я нашел, но все утро, во время собрания, наблюдал, как Пипс принюхивается, точно ищейка. И тут я вспомнил, что когда утром открывал окно, то заметил на самой верхушке мертвого дерева птичье гнездо.
– Идеальный тайник!
– К сожалению, я не мастак лазать по деревьям. После ланча вышел в сад и обнаружил, что гнездо находится на одном уровне с этим окном. Ну я и пораскинул мозгами. Отыскал дверь, ведущую в башню, протиснулся в эту проклятую щель… разве что кожу слегка ободрал и…
– Что?
Чудо-ребенок насупился.
– Кто мог подумать, что здесь такая теснотища! Смотрел-то я снизу. Наверное, пора менять очки. – Он досадливо постучал по стеклам. – А пока я взбирался по ступенькам, здорово проголодался, так что решил припрятать свои запасы там, где их не найти. – Он вытащил из кармана целый ворох оберток.
– Так ты все съел?
– Ну а если и съел? Велика важность, несколько горстей конфет ничего не решают. – С угрюмым видом он стукнул кулаком по бетону. – Эти стены с дефектом – разбухают прямо на глазах.
– Бинго, милый, – взмолилась я. – Тебе придется разрешить мне сходить за помощью. Мы можем представить им сокращенную версию правды. Скажем, что ты забрался сюда, чтобы полюбоваться видом из окна.
Щеки его раздулись от злости, а очки подпрыгнули на жирном носу.
– Я-то думал, вы другая, а вы ничуть не умнее остальных! Кулинары не простят, что я пропустил заседание из-за чрезмерной любви к природе. Я вам выложил все как есть, надеялся, что вы поможете мне придумать какую-нибудь убедительную отговорку.
Я не успела ответить. Дверь башни со стоном отворилась.
– Элли!
– Это мой муж! – предупредила я Бинго зловещим шепотом, словно бывшая любовь моей жизни был усатым злодеем, который явился, чтобы выбросить нас обоих из окна. Поздно прятаться. И поздно размышлять. Я уже очутилась в жарких объятиях Бена. Его руки гладили мои волосы, губы встретились с моими – и сердце мое, как водится, предательски дрогнуло.
– Родная, я говорил тебе, как мне нравится это твое платьице?
Средневековая кровать на королевском помосте манила нас, суля сказочную идиллию для двоих. Если бы не наблюдающее дитя…