Озабоченная Россия
Шрифт:
– А чего? Я ничего… Раз папа в ФСБ, пусть паркуется, хоть на крыше!
– Выхлопными газами он, видишь ли, не хочет дышать!
– Да, ладно тебе, Петрович, пугать…
– А я не пугаю, Борис Иванович, я предупреждаю. Или забыл, кто перед выборами больше всех про партию воров и жуликов кричал?
– Так у нас в стране демократия…
– А по ночам на плакатах кандидатов усы рисовать – тоже демократия?
– Они всё равно во второй тур не прошли…
– Если бы не твои усы и рога, то, может, и прошли! Но в любом случае порча агитационных
Лаптев сник. Он заперся дома и с ужасом посматривал на стоящую на газоне иномарку. Ночью он собирался нацарапать на ней гвоздём нехорошее слово. А утром написать на соплячку жалобу в ГИБДД… Хорошо, что не успел осуществить задуманное, а то пришёл бы её папа – и вычислил автора. По почерку… А мама отмерила ему в суде штраф на всю катушку.
И тут Лаптев вспомнил, как вчера от безделья нарисовал рога и хвост какому-то депутату в местной газете. Вдруг на свалке на газету наткнутся бомжи… И отнесут куда следует! Лаптев вздрогнул и принялся рыться в мусорном ведре. Нашёл, порвал в клочья. Для надёжности смыл клочки в унитаз.
Посидел, подумал и полез на антресоли. Там лежала стопка газет одной из оппозиционных партий – уничтожил все до одной! Случись что, могут заподозрить в сочувствии.
Общую тетрадь, куда по молодости лет записывал разные частушки, залил чернилами. «До свидания, родная, уезжаю в Азию. И в последний раз сегодня на тебя залазию…» Да за такую похабщину судья может под статью подвести! Она на обвинительных приговорах собаку съела.
Лаптев включил телевизор. Увидел изображение оппозиционера и сразу переключился на спортивный телеканал. Вдруг квартиру уже поставили на прослушку.
Перед началом хоккейного матча зазвучал Гимн России. Лаптев вытянулся по струнке и, приложив правую руку к сердцу, запел: «Славься, Отечество, наше свободное…»
Гости
– Знакомьтесь, Константин Георгиевич Бобин – известный в нашей области банкир, – представил сидящего за столом хозяин дома. – Можно сказать, акула финансового рынка.
– Скажете тоже, – привстал Бобин.
– По рейтингу журнала «Банки и власть» – лучший банкир Центрального федерального округа 2005 года.
– Очень приятно! – пожал пухлую банкирскую ладошку Николай Васильевич.
– Нина Федоровна – супруга Константина Георгиевича, – с улыбкой продолжал хозяин. – Не открою большой тайны, сказав, что Нина Федоровна у нас тоже банкир. Управляющая филиалом банка «Народное доверие».
– Очень приятно!
– Неля Георгиевна Шульц – сестра Константина Георгиевича и тоже банкир, – растаял в улыбке хозяин. – Извините, Неля Георгиевна, забыл полное название вашего кредитного учреждения…
– АКБ «Народное благосостояние».
– Очень приятно!
– Супруг Нели Георгиевны – Феликс Магомедович Шульц, первый заместитель управляющего банком «Народный», кстати, в прошлом однокурсник министра финансов российского правительства Алексея Кудрина.
– Николай Васильевич.
– Очень приятно!
– Юлия Константиновна
гиевич?
– Что верно, то верно, – поддакнул Бобин.
– Как вы, наверное, догадались, Юлечка – дочь нашего замечательного Константина Георгиевича, проходила бизнес-практику в США, свободно владеет двумя иностранными языками.
– Тремя, – поправил ее супруг.
– Извиняюсь. Разрешите представить: Борис Николаевич Лопатин – глава банка «Финансы в массы»!
– Очень приятно!
– Самый юный из присутствующих – Федор Бобин. У Феденьки тоже свой банк, правда, пока очень маленький, точнее сказать, небольшой. Но это дело времени, потому как название у него очень даже хорошее – «Народовластие»! Ну а это, как я вам уже говорил, мой старый школьный приятель, а ныне начальник следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации Николай Васильевич Деревянный… Да-да, тот самый полковник Деревянный, который в последнее время занимается расследованием уголовных дел о коррупции в банковской среде. Прошу любить и жаловать!
И весь вечер гости его любили. И жаловали.
Проверка
Каких только советов и рекомендаций не наслушался Паклин, собираясь в столицу, где должен был решиться вопрос о его утверждении в должности директора.
– Коля, ты главное не пей! – наставляла его жена. – Вернешься домой – и оторвешься по полной программе! Можно ведь, наверное, ради собственной карьеры продержаться один день трезвенником?
– Конечно, можно, – понимая важность момента, легко соглашался Паклин и тут же переспрашивал жену: – И пива тоже не пить?
– И пива! – кричала та.
– А если, скажем, пригласят или угостят за чужой счет?
– Тем более! Нигде и никогда!
– Да успокойся ты! Нашла алкоголика…
На работе было еще чище. Новенькая секретарша не отходила от Паклина ни на шаг.
– Николай Сергеевич, вы в Москве только на этих, что на Тверской стоят, не клюйте! – со знанием дела объясняла она все превратности столичной жизни.
– Да когда мне! – отмахивался Паклин. – Из министерства – в главк, из главка – в гостиницу. В театр и то, наверное, некогда будет сходить. Какая тут Тверская?
– Николай Сергеевич! – повышала голос Людочка. – Они могут к вам в гостинице пристать! Подойдет в коридоре молодой человек и скажет: «Дядечка, девочку на час не желаете?»
– Что прямо так подойдет и скажет? – не верил Паклин.
– Николай Сергеевич! Не стройте из себя ангела – мне ли не знать ваши склонности? Никаких девочек! Никаких мальчиков! Помните, я вам давала читать брошюрку про СПИД?
– Даже если…
– Не поможет!
– А купить в аптеке…
– Тридцать процентов из ста!