Озерные страсти
Шрифт:
Получилось с этим поселком и его желанием заиметь тут собственность все случайно и как-то внезапно. Но когда он приехал сюда и увидел воочию, а не на картинке – это озеро, сосны, в мешанине каменных глыб поднимавшиеся по периметру на скалы, – даже этот спуск к воде, состоявший, казалось бы, из одних валунов и базальтовой плиты, который он собирался приобрести, то почувствовал практически сразу – это его.
Вдохнул поглубже, задержал дыхание, а на выдохе уже точно знал, что совершенно созвучен с этим местом, что оно дает ему силы, наполняет чем-то чистым, истинным и здесь у него будет тот самый дом.
Это
Первое время Антон редко наезжал в Озерное, такой расклад был по службе, никуда не денешься, но при любой возможности старался приехать в поселок и находиться в нем как можно дольше. Последние годы это удавалось все чаще.
Разумеется, он знал, что местные жители относятся к нему с настороженностью, считая не совсем чтобы своим, мало того, тщательно поддерживал имидж замкнутого, нелюдимого и опасного человека, чурающегося общения с другими людьми, – так оно удобней, отсеивает лишние вопросы и чужую навязчивость.
Никогда не пренебрегавший основным постулатом «Знание – сила и безопасность», Северов обладал достаточно полной информацией про всех владельцев жилья в поселке, про их домочадцев и обслуживающий персонал и, разумеется, про «крестную мать» этого элитного поселения Александру Юрьевну был прекрасно осведомлен, даже более чем. А вот ее племянницу увидел впервые.
И как-то так эта племянница его зацепила, вот прямо с первого взгляда, когда, возвращаясь с тетушкой и ее компаньонкой, очень красивой девушкой Леной, с пляжа «Майами», прошла метрах в трех от него, не заметив Антона, собиравшего между сосен сухие шишки про запас для камина, настолько увлекшись беседой с женщинами. Как, впрочем, и ее собеседницы.
А он вот засмотрелся. И долго стоял, задумчиво провожая удаляющуюся троицу взглядом.
Второй раз они столкнулись, когда Антон вернулся с рыбалки. Девушка вдруг впорхнула на причал и резко остановилась, увидев его, и уставилась изумленно. А его что-то так проняло не по-детски. Он посмотрел в эти любопытные, немного настороженные светло-зеленые глазищи и чертыхнулся про себя.
Да ладно. Да ну…
И весь последующий день, мысленно посмеиваясь и иронизируя над собой, напоминая про возраст и что там в какое ребро прилетает, хмыкая и покручивая головой, вспоминал девчонку. Вот прямо стояла она у него перед глазами.
Она напоминала Антону куколку-балетницу. Была у его деда старинная музыкальная шкатулка, у которой открываешь крышку – и выплывает из недр фарфоровая фигурка куколки-балерины на постаменте и крутится под механическую музыку. Мальчонкой он завороженно смотрел на эту куколку и осторожно трогал пальчиком, боясь повредить в ней что-нибудь хрупкое, и, наверное, благоговел, так поражало его искусство мастера, сотворившего эту маленькую куколку настолько точно, что она была как живая.
Эта девчонка чем-то очень напоминала ту саму фарфоровую балеринку: стройненькая, не худющая, а изящная, вся такая гармонично скроенная, ладненькая. Эдакий типаж женщины-девочки, в чем-то навсегда остающейся наивной, чистой, светлой.
Ну надо же, все удивлялся себе Антон. И вздыхал, признавая очевидный факт: вот так вот, Антон Валерьевич, вот так.
Приезжая в дом у озера, он всегда переключал в себе некий тумблер, перестраиваясь
Нравился ему этот лес, дышалось тут сладко, во всю ширь, и, пробежав привычную дистанцию, там же, в лесу, на удобной полянке, он обычно делал серию ежедневных упражнений, а после по настроению: либо возвращался домой, либо добегал до дальнего озера и плавал.
Вот так несколько дней назад он решил поплавать и, почти уже спустившись с косогора к озеру, вдруг заметил эту девушку, плавающую в теплом заливчике. И тормознул, зашел за ствол сосны, чтобы не напугать ненароком ее своим появлением. А потом она вышла из воды.
Голенькая. И розовые лучи солнца, выползавшего из-за скалы, словно окутали ее мокрое гибкое тело, засверкав на каплях воды.
М-да. Вот и все, как любит приговаривать его матушка. Вот и все.
Днем Антон прогулялся по грунтовой дороге, что буфером проходила между стенами заборов, ограждающих участки, в том числе и Александры Юрьевны, и лесом, и поднялся по «серпантину» на верх пригорка – побродил, одним словом.
А на следующее утро, мысленно остужая себя и посмеиваясь над собой, над неким предчувствием, ожиданием, теплившимся в груди, побежал на пробежку, решив, что сегодня он обязательно захочет искупаться в дальнем озере. Он совершенно определенно знал, чувствовал, что она приедет на своем велосипедике. И она приехала.
Северову стоило больших трудов, чтобы не расхохотаться во весь голос и сохранять внешнее спокойствие, когда девушка ползала по косогору, прячась за кустами и камнями, громко посапывая от усилий и сосредоточенности, производя какофонию звуков своими разведывательными передвижениями.
А потом, разоблаченная в подглядывании, она подошла к нему, и, разговаривая, Антон вдруг обратил внимание на ее узкие ладошки с длинными тоненькими пальчиками…
И эти тоненькие, изящные пальчики, производившие невероятно красивые, завораживающие его движения, сместили что-то у него в мозгу окончательно.
Или поставили на место.
Незамеченным он проводил ее до калитки общего забора, перед подъемом на гору, даже бежать не пришлось, так, трусил чуть сзади по лесу, настолько медленно она ехала, погрузившись в свои размышления. И проследил с вершины, как девушка спустилась по «серпантину» со скалы, проехала по грунтовке и завела велосипед на участок через заднюю калитку.
И на следующее утро снова отправился на дальнее озеро.
– Здравствуйте! – обрадованно поздоровалась девушка, остановившись наверху. Помахала ему рукой и принялась торопливо спускаться с косогора вместе с велосипедом на этот раз. – Мы с вами, – чуть запыхавшись, остановилась она возле него, – даже не представились вчера друг другу, – и протянула ему свою тонкую изящную ладошку. – Я Анна.