Озеро нашей любви
Шрифт:
– Нет, что-то с тобой не так. Я это понял сразу, как только услышал твой голос. Скажи честно, ты хорошо питаешься?
Алекс взглянула на почти не тронутый поднос с едой и ответила:
– Если бы ты видел, как меня тут кормят! Рулеты, круассаны, французские булочки… А еще…
– Сплошной крахмал, – перебил ее отец. – А как насчет настоящей еды, ну, хорошей яичницы с беконом? Не экономь на своем здоровье, питайся как надо, и вот увидишь, в скором времени глазенки снова заблестят!
Алекс заставила себя рассмеяться.
– Да не в еде дело, папа. Просто работа продвигается вперед слишком медленно, это
– Когда ты собираешься домой?
Когда Кейн перестанет парить в облаках и вернется на грешную землю. Однако при нынешних темпах это произойдет не ранее конца века, грустно подумала Алекс. Вслух же ответила:
– Пап, еще не знаю когда. Если бы ты видел ту груду бумаг, что я просмотрела.
– Не придавай слишком большого значения этим бумажкам. Относись к ним как к домашнему заданию. Полагаю, что кроме них в жизни есть еще много интересного, что полезно узнать.
– Я так и стараюсь поступать.
Гас пощелкал языком.
– Тебе самой будет стыдно, Алекс, если ты не воспользуешься теми возможностями, что есть у тебя сейчас. Время уйдет – и будет поздно.
– Пап, а может, тебе надо было напялить на меня фартук и поставить к мойке мыть грязные тарелки?
– Не вижу для этого оснований. Ты ничему не сможешь научиться в жизни, если останешься посудомойкой.
Это был его обычный ответ, который звучал всякий раз, когда разговор приобретал такой оборот, хотя Алекс казалось, что на самом деле старый Гас так вовсе и не считал. Однако сама Алекс задумалась над этим весьма серьезно, когда положила трубку.
«Ты ничему не сможешь научиться в жизни, если останешься посудомойкой», – звучали в ее голове слова старого Гаса. Но он не прав, подумала Алекс. Существовало кое-что, чему можно было научиться. Хотя бы вот чему – человек может осознать, что по сравнению с мытьем отвратительных грязных тарелок меркнут и кажутся надуманными сложности, встречающиеся в иных профессиях.
Алекс вдруг подумала, а как бы это выглядело применительно к Кейну? Конечно, напряженный ритм работы в «Пенс Уитфилд» создает дополнительные трудности в работе, однако это в юридической практике неизбежно при таком большом числе и разнообразии клиентов и юридических дел. Кейн, похоже, еще не до конца понял, что в своем стремлении избавиться от прессинга теряет очень многое. И как же ей заставить этого упрямца понять, чем он жертвует, пока не стало слишком поздно…
В этот день Алекс провела в хранилище несколько часов. Она уже начала входить во вкус, разбираясь во всех перипетиях переписки между Джефри Уинтергрином и местным земельным устроителем-архитектором, который был нанят специально для того, чтобы облагородить поместье семьи Уинтергрин. На первый взгляд это была весьма желчная переписка, однако Алекс временами подмечала глубину и остроту мышления покойного Джефри. Похоже, старому чудаку нравилось это занятие. Ну, совсем как если бы он играл в шахматы по переписке, подумала Алекс. Да и по времени это занимало примерно столько же – вопрос об обустройстве парка обсуждался почти год. Но в итоге победила точка зрения Джефри… Он вообще всегда побеждал.
Алекс задержалась в хранилище чуть дольше, чем планировала. Просто ей и в самом деле стало интересно, чем же закончится эта переписка – гениальным решением или же пшиком?
Еще вопрос, стоило ли это зрелище усилий, затраченных на поиск подходящего для наблюдения места и довольно трудного пути к нему, тем более что она при этом безнадежно заплутала. Блуждая в поисках обратной дороги, она вдруг обнаружила, что идет прямо по направлению к дому под названием «Инглнук».
Осознав это, Алекс была уже готова повернуть, как ей в голову пришла спасительная мысль воспользоваться случаем и заглянуть к Кейну.
«Феррари» стоял в проезде, припаркованный к стене дома. Табличка с надписью «Продается» была четко видна на заднем стекле каждому проезжающему мимо автомобилисту. Алекс взглянула на дом – все окна широко распахнуты. И это несмотря на быстро падающую температуру! Алекс не заметила горного велосипеда, скрытого распахнутой дверью черного хода, пока не подошла к нему вплотную. И в этот момент расслышала в доме приятный низкий женский голос.
Отступать некуда, да и поздно. В доме хорошо было слышно, как скрипели деревянные мостки, когда Алекс шла по ним. Она постучала в дверь и позвала:
– Кейн!
Он молча открыл ей дверь и отступил в сторону, давая пройти в кухню.
– Прошу прощения за вторжение, – начала Алекс. – Мне следовало бы предварительно позвонить вам, но дело в том, что я снова заблудилась и так вымоталась… И так рада, что… что смогу получить чашку горячего кофе…
Ее голос замер, когда она разглядела женщину подле маленького разделочного столика. Ее руки по локоть были в черной земле, так как она занималась пересадкой домашних цветов в новые горшочки. У незнакомки было приятное миловидное лицо, чуть тронутое морщинами и обрамленное седыми волосами.
– Думаю, на сегодня достаточно, – произнесла незнакомка, очищая руки от комьев налипшей земли. – Дела осталось всего на один раз. И мне нужно будет еще садовой земли, Кейн.
Я уже слышала этот голос тогда, когда дозвонилась до Кейна в первый раз, подумала Алекс.
А незнакомка вышла из кухни и отнесла пластиковый мешок с остатками земли в кабинет Кейна. Дверь скрипнула.
И этот звук был слышен в телефонную трубку, обрадовалась Алекс. Значит, Кейн тогда не лежал в постели с этой женщиной. Они просто занимались пересадкой цветов!
– Поскольку Кейн не удосужился представить нас друг другу, то почему бы нам этого не сделать самим? – предложила незнакомка, отряхивая руки. – Вы Александра Джакоби, готова в этом поклясться. А меня зовут Фиона Джеймс. Тетя Кейна была моей лучшей подругой.
Алекс протянула ей руку.
– И вы за ним ухаживаете?
– Да нет же, вовсе не за ним. Просто Тесс в гробу перевернется, если Кейн загубит ее любимые гибискусы, – ответила Фиона, кивая головой в сторону цветка с глянцевыми листьями, стоящего на столе. Алекс осторожно дотронулась до огненно-красного цветка. Казалось, он сделан из глянцевой бумаги.